Гранатовое зернышко (1)

Короче говоря, обе дамы воспламенялись все более и более, пока делились тайнами женской жизни и обсуждали вопросы деторождения, которые начинаются с отказа от всяких пружинок и пилюль, затем развиваются под эгидой кудесника доктора Дартаньяка Огюста Христофоровича и завершаются неизбежным одиночеством роженицы в моменты ее схваток с распирающей тело и расщепляющей дух биологией.

В конце второй (считай, третьей) бутылки женщины обнялись и всплакнули, как бы провожая в прошлое Какашино боевое девичество. Объятие затянулось и даже вызвало какие-то непроизвольные поглаживания, легкий сбой дыхания, когда мадам Мумуева резко оторвалась от мадам Горелик и спросила нестерпимым шепотом: «Ты когда-нибудь убивала людей?» Наталья замялась. Марианна ее тряхнула: «Говори честно, признавайся!»

Какаша стала вспоминать бой на окраине Чикаго в каком-то там из 90-х годов. В тот день на ней умер один старик, марксистский гангстер, ее тогдашний законный, ха-ха, супруг. Он отбивался от федералов, но потом у него вышли патроны, и он взялся за нее, как будто она какой-нибудь пулемет. Когда агенты вошли, он уже лежал дохлый. Они думали, что он свалил от страха перед ними, а он просто на юной женушке перестарался. Вот так получилось. Стало быть, она убила одного, скромно говоря, человека.

Урожденная княжна Дикобразова расхохоталась и забегала по «малой гостиной». Опять все вышивки, кружева и аппликации с шорохом и шелестом развевались. «А я однажды одним махом порешила семерых!» И рассказала.

В 93-м, что ли, всей «Природой» отдыхали на Кукушкиных островах, а там случились ребята из арбатской группировки. Им говорили: не наезжайте, пацаны, давайте отдыхать, потом в Москве разберемся — речь шла о бизнесе кассет, — а они вызвали нас на стрелку.

Славка, Герка и Димка поехали втроем, а девушкам запретили выходить из гостиницы. Княжна, когда узнала, что без нее уехали, была возмущена таким мужским шовинизмом: все-таки она ведь не герла какая-то, а вице-президент, активнейшая сотрудница, начиная еще с томатной пасты. В общем, сунула в пляжную сумку «Узи» и поехала к заброшенным холодильникам на окраине Революционска, где была назначена стрелка. Приехала вовремя. Там оказалась засада. Только ребята начали по-хорошему разбираться с арбатскими трое на трое, как подъехал джип еще с тремя, да еще и пятеро наемных прибыли, из местных, как их, хузар, что ли, нет, хуразитов, в общем, у которых волосы на ушах торчат; все со стволами на изготовку. Словом, она увидела, что наши мушкетеры уже уложены носами вниз на цементный пол. Неизвестно, чем бы это все кончилось: может быть, просто хотели попугать, а может быть, и замочили б, если бы она сразу не открыла огонь из своего «жигуленка». Израильская штучка сработала безотказно. Сама себе не веря, она порешила семерых, остальные убежали. Все были потрясены, она больше всех. Она смотрела на оскаленные трупы молодых парней, которые только что были полны жизни, преступных замыслов, удовольствия от удачной операции и вдруг превратились в неподвижных кадавров. И это сделала она простым нажатием наманикюренного пальца на железку небольшого и нетяжелого аппарата.

В тот вечер они все напились, хохотали, барахтались на пляже до утра, а утром улетели с первым самолетом, чтобы больше на этот дикий архипелаг не возвращаться. Ты нас спасла, Дикобразова, мы тебе будем вечно петь осанну. А ее начал раздирать ужас. Оскаленные физиономии арбатской братвы и хуразитов с пучками волос на ушах все стояли перед ней, едва лишь она закрывала глаза. Ребята поняли и перестали об этом случае вспоминать. Вообще в ее присутствии старались не упоминать тот разбойный архипелаг, где, говорят, поклоняются трем обезглавленным богам.

Однажды, никому не сказав, она все-таки туда отправилась. Была на кладбище и видела семь одинаковых стелл темного камня с портретами тех парней в полный рост, в кожанках и даже с ключами от «Мерседесов» в руках. Они все смотрели на нее, когда она там сидела, и курила, и отхлебывала «Чивас» из плоской бутылочки. Ей показалось, что парни ей типа говорят: «Да перестань ты расстраиваться, ну что тут особенного, ну замочила ты нас, и все, большое дело. Завязывай огорчаться. Маринка!»

«Все это улетучилось, Ардальоновна, когда я забеременела Борюшкой. И Герка понял, что все изменилось. Ах, Ардальоновна, дети спасли меня от кошмаров. Да и весь свой снобизм я оставила за кормой, вот за этой круглой жопой. Есть ли большее счастье для женщины, чем деторождение? Увы, мне не тридцать один год, как тебе показалось, а все мои тридцать шесть (даже и в откровениях подобного рода женщина может потерять годик-другой. — С.А.В)., иначе б я семерых родила, семерых, семерых…» — Маринка закрыла глаза изящной рукой с двумя-тремя ненавязчивыми бриллиантами от Картье. Чичико-сан уже вносила таблетки транквилизатора на подносе. 148 Реклама батареек Duracell: «Продолжается, продолжается, продолжается…»
[1] [2] [3] [4]