Глава 10
[1] [2]Концерт подошел к концу. Ари взял Китти под руку и увел ее прочь от зашумевшей публики. Они пошли по тропинке, ведущей вдоль берега. Не было ни малейшего ветерка, в воздухе остро пахло сосной, а Генисаретское море сияло, как отшлифованное зеркало. У самой воды стояла скамья; собственно, не скамья, а плоская каменная плита, принадлежавшая когда-то к какому-то древнему храму, лежала на двух каменных блоках, принадлежавших, по-видимому, к тому же храму.
Они сидели и глядели на мигающие огни Тивериады. Ари почти касался Китти, она повернулась и посмотрела на него. Господи, какой же этот Ари Бен Канаан красавец! Ей внезапно захотелось взять его за руку, дотронуться до его щеки, погладить его по волосам. Ей захотелось сказать ему, чтобы он берег себя немного, чтобы не был таким черствым. Ей хотелось признаться ему, как у нее хорошо на душе, когда он рядом; просить его, чтобы он относился к ней не как чужой, а нашел что-нибудь, что могло бы сблизить их. Однако Ари Бен Канаан был именно чужим, и она так и не посмела сказать ему о своих чувствах.
Тихие волны Генисаретского моря ровно и едва слышно набегали на берег. Вдруг тростник закачался от внезапного порыва ветра. Китти Фрэмонт отвернулась от Ари.
Дрожь пробежала у нее по телу, когда она почувствовала прикосновение его руки к ее плечу.
- Вам холодно, - сказал Ари, подавая ей шаль. Китти набросила ее на плечи. Они долго смотрели друг другу в глаза.
Ари внезапно встал.
- Катер вроде возвращается, - сказал он. - Нам, пожалуй, пора.
Когда катер отчалил, Галилейское море с поразительной быстротой, как и предсказал Ари, превратилось в бушующий океан.
У носа вздымались волны, а пена заливала палубу. Ари обхватил Китти за плечи и притянул ее к себе, чтобы защитить от брызг. Весь обратный путь Китти так и простояла с закрытыми глазами, прижавшись головой к его груди и прислушиваясь к биению его сердца.
Рука об руку они поднимались от пирса к гостинице. Сбоку стояли три ивы, ветви которых, опускаясь до самой воды, образовали нечто вроде гигантского зонта. Китти остановилась под ивами. Она пыталась что-то сказать, но ее душило волнение, и она так и не сумела выдавить из себя ни слова.
Ари потрогал ее волосы и поправил промокшую прядь, упавшую ей на лоб. Он легонько обнял ее за плечи, и мышцы его лица напряглись, когда он потянул ее к себе. Китти с готовностью повернула к нему свое лицо.
- Ари, - шепнула она. - Поцелуйте меня!
Все, что назревало месяцами, вспыхнуло ярким пламенем при этом первом поцелуе.
Ах, как ей хорошо! Какой он сильный! Китти никогда в жизни не испытала ничего подобного - даже с Томом Фремонтом. Они снова и снова целовались, она прижималась к нему всем телом и чувствовала силу его рук. Затем они отстранились друг от друга и молча поспешили к гостинице.
Китти в растерянности остановилась перед дверью своего номера. Ари хотел пройти мимо, к своей двери, но Китти схватила его за руку. С минуту они молча смотрели друг другу в глаза. Затем Китти кивнула, повернулась, быстро прошла в свой номер и закрыла за собой дверь.
Она разделась в темноте. Затем она натянула на себя ночную сорочку и подошла к балкону: у Ари горел свет. Она слышала, как он беспокойно ходит по номеру. Вдруг свет потух и там. Китти отступила в темноту. Тут же на ее балконе появился Ари.
- Я не могу больше, - сказал он.
Она кинулась к нему, прижалась к нему всем телом, дрожа от вожделения. Он целовал ее губы, щеки, затылок, и она отвечала на каждый его поцелуй с самозабвением, какого она никогда раньше не испытала. Ари поднял ее, понес к кровати, и сам опустился рядом на колени. Китти почувствовала, что вот-вот она упадет в обморок. Она вцепилась в простыни и, всхлипывая, извивалась под его ласками.
Ари опустил бретельки ее ночной сорочки и стал гладить ее грудь.
Внезапно Китти с силой вырвалась из его объятий и соскочила с кровати.
- Нет! - вскричала она.
Ари застыл на месте.
Слезы брызнули из глаз Китти. Она прижималась спиной к стене, пытаясь изо всех сил подавить дрожь во всем теле. Она упала в кресло. Прошло несколько минут, прежде чем дрожь улеглась и дыхание снова стало ровным. Ари стоял перед ней и не сводил с нее взгляда.
- Вы меня, наверно, ненавидите, - сказала она наконец.
Он не ответил. Она посмотрела на его огромную фигуру и прочитала на его лице глубокую обиду.
- Ну, Ари... скажите что-нибудь. Чего ж вы?
Он не ответил.
Китти медленно поднялась и посмотрела ему в глаза.
- Я так не хочу, Ари. Я не хочу, чтобы меня взяли силой. Боюсь, во всем виновата луна...
- Вот уж не думал, что я имею дело со строптивой девственницей, - произнес наконец Ари.
- Ари, пожалуйста...
- Мне некогда играть в любишь - не любишь и заниматься болтовней. Я - не юноша, и вы - взрослая женщина.
- Как метко вы это выразили!
Его голос звучал сухо.
- Если вы не возражаете, я выйду через дверь.
Китти вздрогнула, когда дверь хлопнула. Она долго простояла у венецианского окна, ведущего на балкон и смотрела на море. Галилейское море сердито бушевало, а луна исчезла за огромной черной тучей. Китти все еще не пришла в себя. Почему она его оттолкнула? Она никогда еще не питала такого сильного чувства к мужчине и никогда не теряла самообладания до такой степени, как в этот раз. Она испугалась собственной необузданности.
Она уверяла себя, что Ари Бен Канаан вовсе ее не любит. Она ему нужна разве что на одну ночь. Ни один мужчина еще так к ней не относился. Затем ей стало ясно, что она испугалась своего собственного чувства к нему, этого вожделения, из-за которого она, чего доброго, могла остаться в Палестине. Никогда это не должно повториться. Она и Карен должны уехать отсюда, и ничто не должно препятствовать этому. Она просто боялась Ари: Ари мог разрушить все ее планы. Если бы он проявил хоть малейшее чувство настоящей любви, она бы, пожалуй, не устояла. Одна мысль о его неприступности укрепляла в ней решимость не поддаваться и успокаивала ее, но в то же время, по какой-то странной логике, и расстраивала ее.
Китти бросилась на кровать и, под завывание ветра с моря, в изнеможении заснула.
К утру море успокоилось.
Китти сбросила с себя одеяло, соскочила с кровати, и тут же на нее нахлынули события прошлой ночи. Она покраснела. Ничего страшного, правда, не произошло, но все-таки она чувствовала себя неловко. Она спровоцировала сцену, и не приходилось сомневаться, что Ари отнесся к ней, как к дешевой и, пожалуй, даже смешной мелодраме. Она одна во всем виновата. Но ничего, она переговорит с ним обо всем, ясно и недвусмысленно, и все снова станет хорошо. Она быстро оделась и спустилась в ресторан, дожидаясь Ари. Она обдумывала, как ей лучше начать разговор.
Китти попивала кофе и ждала.
Прошло полчаса, а Ари все не показывался. Она скомкала третью сигарету и подошла к администратору.
- Вы, случайно, не видели мистера Бен Канаана? - спросила она.
- Мистер Бен Канаан выписался в шесть утра.
- Он не сказал, куда он едет?
- Мистер Бен Канаан никогда не говорит, куда он едет.
- Может быть он оставил что-нибудь для меня?
Администратор обернулся. Полка была пустая, только один ключ висел.