Глава первая

[1] [2] [3]

Глава первая

Бедствия иудеев усиливаются. – Нападение римлян на Антонию.

1. Бедствия Иерусалима с каждым днем становились ужаснее, но они только сильнее возбуждали мятежников и делали их все более свирепыми, ибо голод похищал теперь свои жертвы не только из народа, но и из их собственной среды. Бесчисленные трупы, сваленные кучами в самом городе, представляли страшное зрелище, распространяли чумоносный запах и даже мешали воинам в их вылазках: точно на поле сражения, после кровавого боя, они в своих выступлениях должны были переступать через тела мертвых. Но ступая на трупы, они не испытывали ни страха, ни жалости и не задумывались даже о том, что в этом поругании умерших кроется грозное предзнаменование для них самих. С руками, оскверненными братоубийством, они вступали в бой с чужими, как будто хотели этим – мне, по крайней мере, так кажется, – бросить вызов божеству за то, что оно так долго медлит с наказанием. Ибо давно уже перестала воодушевлять их к войне надежда на победу – ее место заменило отчаяние. Римляне, напротив, хотя доставка строевого леса{1} причинила им большие затруднения, окончили валы в двадцать один день, причем, как выше было замечено, все окрестности города, на 90 стадий в окружности, были совершенно оголены. Печален был вид всего края. Страна, которая прежде щеголяла своими древесными насаждениями и парками, была теперь повсюду опустошена и обезлесена. Из чужестранцев, знавших прежнюю Иудею и великолепные предместья Иерусалима, никто не мог удержаться от слез при виде тогдашнего опустошения и от выражения скорби об этой страшной перемене. Война уничтожила всякие следы красоты, и если бы кто-нибудь, знавший [376] прежде эту местность, вдруг появился вновь перед ней, он бы не узнал ее, а искал бы город, перед которым он стоял.

2. Новые валы послужили источником забот как для иудеев, так и для римлян. Первые предвидели, что, если им не удастся сжечь опять и эти сооружения, покорение города неизбежно, римляне же, если бы и эти валы были уничтожены, лишились бы всяких видов на завоевание города. Ибо добыть еще лесного материала не было никакой возможности, да, кроме того, солдаты уже изнурились от постоянных напряженных трудов и приупали духом от последовавших одна за другой неудач. Даже бедствия осажденных привели к большему упадку духа среди римлян, чем среди жителей города. Ибо последние, невзирая на самые ужасные невзгоды свои, нисколько не смягчились и каждый раз разбивали надежды врагов, с успехом противопоставляя валам хитрость, машинам – крепкие стены, а в рукопашных сражениях – бешеную отвагу. Видя эту силу духа, которой обладают иудеи и которая возвышает их над внутренним раздором, голодом, войной и другими несчастьями, римляне начали считать их жажду брани непреодолимой, а их мужество в перенесении несчастья – неисчерпаемым, и сами предлагали себе вопрос: чего бы только такие люди не могли предпринимать при счастливых условиях, когда несчастье все более и более их закаляет? Ввиду этих соображений римляне еще более усилили караульные посты на валах.

3. Войско Иоанна в Антонии, подумав об опасности, угрожающей им в случае, если бы стена была пробита, поспешило, еще прежде чем был установлен таран, сделать нападение на неприятельские сооружения. Но на этот раз дело их не удалось: бросившись с факелом в руках, они, не дойдя еще близко к валам, потеряли надежду на успех и потянулись назад. Видно было, что их план страдает прежде всего отсутствием единства; они выступили разрозненными партиями, робко и медленно, одним словом, совсем не в прежнем иудейском духе; не доставало всего того, что всегда отличало иудеев, а именно: смелости, быстроты натиска, общности набега и искусства в прикрытии отступления. Кроме того, совершив на этот раз вылазку с меньшей решимостью против обыкновенного, они встретились с более твердым строем римлян, чем всегда; последние своими силами и вооружениями прикрывали насыпи вплотную, не оставляя незащищенного места, куда можно было бы бросить огонь, и стояли на своих постах с твердым намерением не давать прогнать себя живыми. Ибо, не говоря уже о сознании, что с сожжением этих укреплений все их надежды [377] превратятся в ничто, солдатская честь уже начала в них возмущаться против того, что хитрость всегда берет верх над храбростью, безумная отвага – над военным искусством, численность – над опытностью, иудеи – над римлянами. Были пущены в ход также и метательные машины, стрелы которых долетали до нападавших. Каждый выбитый из строя образовал препятствие для следовавшего за ним с тыла, да и, кроме того, опасность, с которой был сопряжен дальнейший натиск, лишала их решимости; находившиеся уже в районе выстрелов, отступили еще до боя – одни, устрашенные видом выстроенных в образцовом порядке тесно сплоченных рядов неприятеля, другие – раненные метательными копьями. Так они, упрекая друг друга в трусости, все рассеялись, не достигнув никакого результата. Это нападение произошло первого панема. После отступления иудеев римляне установили стенобитные машины. Тогда защитники Антонии начали метать в них обломки скал, горящие головни, куски железа и всевозможного рода стрелы, которые только попадались им под руки, ибо при своей уверенности в несокрушимости стен и при всем пренебрежении к римским машинам они все-таки хотели воспрепятствовать установке последних. Но римляне, напротив, приписывали рьяное усердие иудеев в защите Антонии от машин слабости стен и, в свою очередь, удвоили рвение в надежде, что фундаменты поддадутся разрушению. Однако стена в местах нападения не поддавалась. Некоторое время римляне выдерживали беспрерывную стрельбу и, не обращая внимания на все грозившие им сверху опасности, не переставали действовать таранами. Но, стоя снизу и подвергаясь ударам камней, беспрерывно бросаемых сверху, часть солдат, образовав из своих щитов кровлю над собой, начали подкапывать руками и рычагами фундамент и, так настойчиво работая, выломали, наконец, четыре камня. Наступившая ночь положила конец борьбе с обеих сторон. В ту же ночь потрясенная тараном стена внезапно обрушилась на том месте, где Иоанн прокопал мину под прежние валы. Произошло это вследствие обвала самой мины.

4. Это неожиданное происшествие произвело на воюющие стороны действие, обратное тому, какого можно было ожидать, Иудеи, которых непредвиденный и непредупрежденный ими обвал должен был привести в уныние, не потеряли все-таки бодрости духа ввиду того, что сам замок Антония остался на месте. Радость же римлян при внезапном разрушении стены была отравлена появлением другой стены, сооруженной людьми Иоанна позади первой. [378] Хотя приступ против этой новой стены был, по-видимому, легче осуществим, чем против первой, так как развалины первой стены облегчали доступ ко второй, хотя и было очевидно, что она гораздо слабее Антонии и, как вспомогательная стена, может быть легко разрушена; несмотря на это никто не осмеливался взойти на эту стену, ибо первые, которые попытались бы это сделать, шли бы на верную смерть.
[1] [2] [3]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.