ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВОЗВЫШЕНИЕ (2)

   - Вы знаете, мой Варрон, что завтра я возвращаюсь в Антиохию. Я был  бы вам обязан, если бы вы уладили вопрос об уплате налога, пока я еще  здесь, в Эдессе.

   - То есть сегодня вечером? - с улыбкой спросил Варрон.

   - Да, - деловым тоном сказал губернатор.

   Варрон, сидевший на восточный манер, принял еще более ленивую позу.

   - Этот вопрос, - сказал он добродушно, - обсуждается на  все  лады  уже столько лет! Да и не такое уж значение имеют эти спорные шесть  тысяч  для казны императорской провинции Сирии.

   - Я тем не менее был бы вам обязан, - твердо настаивал Цейон, - если бы вы теперь же приняли решение.

   Варрон покачал своей массивной головой,  несколько  раз  смерил  Цейона испытующим взглядом своих удлиненных карих глаз. Кто это сидит перед  ним? Дергунчик, его школьный товарищ?  Или  римский  губернатор,  представитель теперешнего узконационалистического режима, враг Востока? В тоне  светской беседы он ответил:

   - Под угрозой разгневать вас, моего доброжелателя и друга, я  вынужден, однако, отказаться от немедленного решения. На этом Востоке, - прибавил он успокоительно и шутливо, - я стал наполовину восточным человеком, то  есть стопроцентным медлителем.

   Но Цейон деревянно, упрямо настаивал:

   - И все же мне приходится просить  вас  ответить  по-римски  ясно,  без проволочек. Я велел еще раз доложить мне это дело, я сам изучил документы. Все, что можно сказать по этому поводу, уже десятки раз сказано. Я  заявил моим подчиненным, что не вернусь  в  Антиохию  без  вашего  окончательного ответа.

   Варрон слегка побледнел. Это уже  говорил  не  Дергунчик,  это  говорил новый Рим. Оба все еще сидели. Цейон, маленький,  неподвижный,  выпрямился на низком арабском кресле.

   - А что бы вы сделали, мой Цейон, - спросил Варрон, все  еще  дружески, почти с улыбкой, - если бы я сказал "нет"?

   Губернатор поджал губы, затем, по-военному отрубая слова, но  негромко, ответил:

   - Мне пришлось бы тогда привлечь вас к суду.

   На какую-то долю секунды чувство безмерного удивления заглушило  досаду Варрона. Но он тотчас взял себя в руки и приказал себе не  терять  головы, мыслить логически. "Вот оно что, подумал он. Значит, все же не Рим говорит здесь, а Дергунчик. Случилось именно то, чего я  опасался  в  свою  первую встречу с Цейоном в Антиохии. Дергунчик, это  ничтожество,  позволил  себе увлечься и сделал глупость. Он зашел дальше, чем сам  того  хотел.  Теперь ему уже трудно отступить. Он и в самом деле вызовет меня в суд, а  если  я не приду, пошлет за мной солдат. Это было бы безумием,  но  Дергунчик  это сделает. Так люди пускаются в самые несуразные авантюры. Но я не  последую за ним по этому пути. Я не потеряю головы. Рассудок повелевает уступить. Я уступаю. На этот раз".

   - Если уж вам, моему другу и доброжелателю, - покорно, с налетом иронии произнес Варрон, - это кажется важным, то я пошлю  вам  эти  шесть  тысяч. Прикажите, пожалуйста, приготовить расписку.

   Поговорили еще несколько минут о посторонних вещах, затем пожелали друг другу спокойной ночи и расстались.

   За эти шесть тысяч ты заплатишь проценты, Дергунчик, или кто бы ты  там ни был, решил про себя Варрон. Он приказал нести себя домой  по  холмистым улицам Эдессы.

5. ВАРРОН ОБДУМЫВАЕТ ПЛАН

   Назавтра рано утром, он послал губернатору  шесть  тысяч  сестерций.  С нетерпением ждал он возвращения посланца. Цейон и в самом деле взял  шесть тысяч сестерций, посланец принес  расписку.  Варрон  жадно,  с  непонятным удовлетворением осматривал документ. Громко, со зловещей  усмешкой  прочел он   текст:   "Л.Цейон,   губернатор   императорской   провинции    Сирии, подтверждает,  что  получил   от   Л.Т.Варрона   шесть   тысяч   сестерций инспекционного налога". Затем еще в постели,  очень  возбужденный,  Варрон продиктовал секретарю письмо, в котором приносил жалобу римскому сенату на несправедливое двойное обложение. Раньше, чем высохла подпись,  он  послал этот протест в Рим со специальным посланцем.

   Покончив с этим делом, он велел впустить толпу клиентов, которые  ждали разрешения присутствовать при его  вставании.  Он  размахивал  перед  ними распиской Цейона, давал ее прочесть то одному, то другому, сам прочитал ее вслух.

   - Новый губернатор, - смеялся он, -  это,  доложу  я  вам,  фигура!  Он послал бы за мной солдат, если бы я не заплатил.

   Варрон  испытующе  смотрел  на  лица  своих  людей:   как   кто   будет реагировать. Люди стояли смущенные, не зная, чего от них  ждут.  Некоторые неестественно, принужденно смеялись,  другие  выказывали  возмущение,  все были подавлены. Варрон ходил между ними, похлопывал по плечу то одного, то другого, говорил, глядя в упор на каждого:
[1] [2] [3] [4]