Глава 5 (2)

– Проснись же, Димка! – все нашептывал ему на ухо настойчивый голос, а рука продолжала теребить его. Наконец он открыл глаза.

– Что за...!

Рука торопливо зажала ему рот.

– Тихо! – Он узнал голос Вани. – Идем со мной. Там что-то неладное творится.

Дмитрий схватил одежду – стояла весна и было довольно тепло – и прокрался на цыпочках к выходу из спальни. На койке возле двери громко храпел Кузьма Бунин. Он не проснулся, когда они неслышно выскользнули в плохо освещенный коридор.

– Что случилось? – спросил Дмитрий, быстро одеваясь. Во рту у него было кисло и мерзко. – Который час?

– Половина третьего. Не надевай ботинки, а то нас услышат.

– Кто?!

Но Ваня уже заторопился по коридору.

– Идем. Я хочу, чтобы ты кое-что увидел.

Ваня провел его в пустынную кухню, затем они выбрались на темный задний двор и спрятались за изгородью возле продуктового склада. Там стоял грузовик, и двое мужчин грузили в кузов тяжелые мешки.

– Это повар, – прошептал Ваня, – и водитель.

– Что это за мешки?

– С мукой. И с картофелем. Они уже погрузили несколько ящиков овощей – все, что мы вырастили в прошлом году. И несколько тюков одеял из соседнего склада.

Из маленькой пристройки появился третий человек и присоединился к остальным.

– А это завхоз, – снова шепнул Ваня.

– Завхоз? – не поверил Дмитрий. – Не может быть!

Он подумал о пожилом дружелюбном завхозе, который очень любил рассказывать им о тяжелых временах, когда в СССР не хватало продуктов и топлива.

– Все мы должны чем-то жертвовать ради нашей страны, – говаривал он.

Теперь же он обкрадывал школу в компании с поваром.

– Как ты узнал об этом? – спросил Дмитрий.

– Проголодался. Пошел на кухню, чтобы разогреть банку овощей, и услышал какой-то шум.

Дмитрий подумал о том, как сам мучился угрызениями совести. Его кражи были ничтожными по сравнению с делами, которыми ворочали повар и завхоз. Эти обкрадывали детский дом машинами!

– Ты запомнил номер грузовика? – шепотом спросил он.

– Да, – кивнул Ваня. – Я еще слышал, как они разговаривали с водителем. Его имя Родион.

– Давай сматываться, – предложил Дмитрий.

На следующее утро они попросили директора детского дома принять их. Оба надели свои пионерские галстуки, и Дмитрий первым заговорил:

– Мы свято чтим традиции, которым положил начало герой-пионер Павлик Морозов.

– Вот как? – Полковник улыбнулся. – Пионер Дмитрий Морозов хочет последовать примеру Павлика Морозова?

Дмитрий неуверенно улыбнулся в ответ.

– Это просто совпадение, что у нас одинаковые фамилии, товарищ полковник.

– Конечно. – Полковник Бородин кивнул. – Я просто пошутил...

Дмитрий и Ваня узнали о Павлике Морозове на уроке всего неделю тому назад. Павлик, двенадцатилетний уральский пионер, был одним из кумиров советских детей. Во время голода 1932 года он подслушал, как его отец и его дядя договариваются о том, чтобы спрятать часть своего зерна и не сдавать его государству. Как преданный делу партии пионер, Павлик сообщил о преступлении своих родственников властям. Его отец попал под суд, и Павлик давал против него свидетельские показания. После суда дядя жестоко расправился с Павликом. За это дядя был осужден и повешен.

Павлик Морозов стал одним из героев страны, и о нем были написаны рассказы и стихи. Советские пионеры пели песни о Павлике Морозове, ставили пьесы о его подвиге. О его поступке рассказывали школьникам в качестве примера гражданского долга. Каждый пионер должен был сообщать в милицию или в МГБ даже о своих родителях, если узнает, что они хотят нанести вред Советской стране.

– Мы просили принять нас, потому что хотим последовать примеру Павлика Морозова, – твердо сказал Дмитрий. – Прошлой ночью Ваня почувствовал себя плохо, у него кружилась голова и его мутило. Он разбудил меня, чтобы я помог ему, и мы вышли на улицу подышать свежим воздухом. Дежурного нам будить не хотелось. А потом около продовольственного склада мы увидели...

Через полчаса в детский дом прибыл милицейский автомобиль. Старший повар и завхоз были арестованы, в тот же день после обеда в городе по номеру разыскали грузовик с украденными вещами. На еженедельной пионерской линейке директор поздравил Ваню и Дмитрия и прикрепил к их рубашкам значки пионерской славы, а из журнала “Красный пионер” приехали фотограф и корреспондент, которые хотели записать рассказ мальчиков об их мужественном поступке.

Затем на торжественной церемонии, проходившей на парадной площадке, все воспитанники и учителя стояли по стойке “смирно”, а офицеры-отставники взяли под козырек, пока два юных героя поднимали красный флаг. Пионерский хор исполнил “Гимн пионеров”.

Дмитрий смотрел в лица своих одноклассников, которые били его под одеялом четыре года назад. “Они поют в мою честь, – подумалось ему. – Теперь я – гордость школы, и пусть только кто-нибудь осмелится назвать меня вором”.

Вскоре после того, как Дмитрию исполнилось тринадцать лет, на урок в их класс пришел директор.

– Прошу прощения, Яким Ефремович, – обратился он к преподавателю геометрии. – Дмитрий Морозов, пошли со мной.

Дмитрий и Ваня обменялись встревоженными взглядами. Затем Дмитрий поднялся и вышел из класса вслед за директором.

– Что-нибудь случилось, товарищ полковник? – спросил он как можно небрежнее.

– К тебе посетитель, – пояснил полковник Бородин, подводя Дмитрия к своему кабинету.

Открыв дверь, он пропустил мальчика внутрь.

– Я оставлю вас здесь, товарищ генерал, – с почтением проговорил он. – Мой кабинет в вашем полном распоряжении.

Генерал? Дмитрий с тревогой и любопытством посмотрел на худого старика, поднимающегося из-за директорского стола.

– Спасибо, товарищ полковник, – сказал незнакомец и внезапно сильно раскашлялся. Кашель у него был сухой, хриплый, так что, казалось, было слышно, как рвутся натруженные легкие. Лицо его стало пепельно-серым, он пошатнулся и поспешно оперся об угол стола. – Прошу прощения, – проговорил он, когда приступ наконец прошел, и вытер рот смятым носовым платком.

– Мой кабинет... – снова заговорил Бородин.

– Нет-нет, полковник. Я не хочу стеснять вас. – Генерал положил руку Дмитрию на плечо. – Я поговорю с Морозовым у него в спальне. – Хочу посмотреть, как он живет.

Дмитрий в смущении провел неожиданного гостя в спальню. Огромная комната была пуста, только на койке у двери спал Кузьма Бунин, отдыхая после ночного дежурства в лазарете. В окна лился яркий свет нежаркого октябрьского солнца, и крошечные пылинки танцевали в его лучах, ненадолго вспыхивая, словно крупинки золота.

– Моя фамилия Ткаченко, – сказал генерал. – Я офицер КГБ, старый чекист. Я был другом твоего отца.

Дмитрий почувствовал огромное облегчение. Когда директор явился в класс, он подумал, что о его кражах стало известно. Слава богу, тревога оказалась ложной.

Он внимательно посмотрел на генерала. Тот был высок ростом и страшно худ, с впалой грудной клеткой и морщинистой шеей. Волосы и брови его были снежно-белыми, только кончики длинных усов пожелтели от табака. Во рту блестело несколько золотых зубов. Простой коричневый костюм дополнялся небрежно повязанным красным галстуком.

Взгляд его, однако, был настороженным, а мысли свои генерал выражал короткими емкими фразами.
[1] [2] [3] [4]