Агент. Глава 15

— Ей было только семнадцать. Наши родители умерли, когда ей было четыре года, а мне четырнадцать. Я учился в школе, а после занятий работал. Я старался — часто даже в ущерб себе — сделать так, чтобы она была всегда сыта, одета и не испытывала никаких неудобств. Я сам обучился программированию, хотя не могу сказать, что эта работа обеспечивала хотя бы сносное существование. Ей было только семнадцать, и за всю свою жизнь она не обидела ни одной живой души. Она даже не знала, из-за чего начались стрельба, шум, крики… Она просто попалась в ловушку.

— Теперь я понимаю, почему ты вызвался работать на Роторе, — заметил Уайлер.

— Да, конечно. Два года я ходил как во сне. Я пошел в Бюро — мне нужно было чем-то занять себя, к тому же я думал, что эта работа связана с опасностью. Какое-то время я даже искал смерти — особенно если по пути удалось бы сделать еще что-то полезное. Когда обсуждалась посылка агента на Ротор, я вызвался сам. Я хотел забыть Землю.

— И теперь ты вернулся. Ты жалеешь об этом?

— Да, отчасти. Но на Роторе я задыхался. При всех недостатках Земли у нее есть одно неоценимое преимущество — необъятные просторы. Гаранд, если бы ты видел Розанну. Она не была красавицей, но ее глаза… — Между бровями Крайла пролегла морщинка, словно он старался получше рассмотреть прошлое. — Красивые и в то же время пугающие. Знаешь, я никогда не мог спокойно встретить ее взгляд. Розанна заглядывала прямо в душу… Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Боюсь, что нет, — признался Уайлер.

— Она всегда знала, когда человек лжет или скрывает правду. Я мог даже молчать, а она все равно догадывалась, что меня беспокоит.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что она была телепатом?

— Что? Нет-нет. Она говорила, что ей достаточно видеть выражение лица и слышать интонации говорящего. Она уверяла, что никто не может скрыть свои мысли. Даже улыбка не скрывает горечи. Она пыталась объяснить, каким образом ей это удается, но я никак не мог ее понять. Это была какая-то особенная способность. Я благоговел перед ней. А потом родилась Марлена.

— И что?

— У нее были такие же глаза.

— У ребенка были глаза твоей сестры?

— Не сразу, но я видел, как постепенно они становятся точно такими. Уже когда ей исполнилось шесть месяцев, я вздрагивал от ее взгляда.

— И твоя жена тоже вздрагивала?

— Этого я не замечал, но ведь у нее не было сестры Розанны.

Марлена вообще никогда не плакала; она была очень спокойным ребенком. И маленькая Розанна была такой же. К тому же сразу было видно, что Марлена тоже не станет красавицей. У меня было такое ощущение, будто ко мне вернулась Розанна. Теперь ты можешь представить, как тяжело мне было?

— Тяжело вернуться на Землю?

— Да, и расстаться с ними. Словно я вторично терял Розанну. Теперь я ее уже никогда не увижу. Никогда!

— И все-таки ты вернулся.

— Это было моим долгом! Верность долгу, преданность! Но уж если ты хочешь знать всю правду, я почти готов был остаться на Роторе. Сердце мое разрывалось на части. Я до безумия не хотел оставлять Розанну, прости — Марлену. Видишь, я даже путаю имена. Юджиния, моя жена, сказала мне: «Если бы ты знал, куда мы направимся, ты не стал бы так категорично возражать». В тот момент я не хотел улетать навсегда из Солнечной системы. Я просил ее остаться со мной на Земле. Она отказалась. Потом я умолял ее хотя бы оставить мне Роз… Марлену. Она не согласилась. Наконец, когда я уже готов был сдаться и лететь вместе с ними, она вышла из себя и прогнала меня. И я ушел. Уайлер задумчиво смотрел на Крайла.

— Она сказала: «Если бы ты знал, куда мы направимся, ты не стал бы так категорично возражать». Я правильно запомнил?

— Да, именно так. Я спросил: «Почему? Куда направляется Ротор?» А она ответила: «К звездам».

— Крайл, здесь не вяжутся концы с концами. Тогда ты уже знал, что они собираются лететь к звездам. И все же она тебе сказала: «Если бы ты знал, куда мы направимся…» Здесь есть какое-то неизвестное тебе звено. Что это за звено, о котором ты не знал?

— Что ты несешь? Как можно знать то, чего не знаешь?

Уайлер пропустил его замечание мимо ушей.

— Ты рассказывал об этом во время опроса в Бюро?

Крайл немного подумал.

— Кажется, нет. Мне это и в голову не приходило до той самой минуты, когда я начал тебе объяснять, почему я чуть было не остался на Роторе. — Он закрыл глаза, потом задумчиво подтвердил:

— Нет, я рассказал тебе первому. Больше того, сейчас впервые я позволил себе думать об этом.

— Хорошо. Теперь подумай, куда мог направиться Ротор. Не слышал ли ты чего-нибудь от роториан? Каких-нибудь разговоров? Может быть, слухов? Догадок?

— Все считали, что это будет Проксима Центавра. Что же еще? Это ближайшая к Солнцу звезда.

— Твоя жена была астрономом. Что она говорила об этом?

— Ничего. Она вообще никогда не говорила на эту тему.

— Ротор послал Дальний Зонд.

— Я знаю.

— И в работе над Дальним Зондом участвовала твоя жена — как астроном.

— Это так, но она и об этом никогда не рассказывала, а я старался не задавать лишних вопросов. Прояви я нездоровый интерес, моя миссия была бы провалена, а меня, наверно, взяли бы под стражу или даже казнили — они и это могут, насколько я знаю.

— Но как астроном она должна была знать конечную цель. В сущности она сама это подтвердила: «Если бы ты знал…» Понимаешь? То есть она знала, а если бы и ты знал…

Казалось, это открытие не очень заинтересовало Крайла.

— Она мне ничего не рассказывала, поэтому и мне нечего сказать.

— Ты уверен? Не было ли каких-нибудь случайно брошенных фраз, замечаний, на которые ты в то время не обратил внимания? Не забывай, что ты не астроном; она могла сказать что-то тебе не совсем понятное. Неужели ты не помнишь ничего, что тогда заставило тебя удивиться, задуматься?

— Я не могу помнить каждое ее слово.

— Постарайся вспомнить! Может быть, Дальний Зонд обнаружил планетную систему возле одной или двух больших звезд Проксимы Центавра?

— Ничего не могу сказать.

— Или планеты возле другой звезды? Крайл пожал плечами.

— Подумай! — настойчиво внушал Уайлер. — Нет ли у тебя оснований предположить, что она имела в виду примерно следующее: «Ты думаешь, что мы полетим к Проксиме Центавра, но вокруг нее есть планеты, и мы направимся к одной из них» или «Ты думаешь, что мы полетим к Проксиме Центавра, а на самом деле мы направимся к другой звезде, у которой, как мы знаем, есть пригодная для жизни планета». Что-нибудь в этом роде?

— Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть твое предположение.

Гаранд Уайлер на мгновение поджал толстые губы, потом подвел итог:

— Вот что я тебе скажу, старик. Во-первых, ты сейчас пойдешь на повторный опрос. Во-вторых, надо полагать, нам удастся убедить руководство поселения Церера, чтобы они позволили нам воспользоваться своим астероидным телескопом. С его помощью мы тщательно изучим каждую звезду в радиусе ста световых лет. И, в-третьих, придется подстегнуть наших специалистов по гиперпространству, чтобы они научились прыгать повыше и подальше. Могу биться об заклад, что именно так и будет.
[1] [2]