Глава 2
[1] [2] [3]Муфтий избрал Сафед одной из своих первоочередных целей. В город просочились несколько сот хорошо вооруженных диверсантов, которые только и ждали вывода английских войск.
Расположение зданий в самом городе было для евреев еще более невыгодным. Все три ключевые позиции попадут в руки арабов: полицейский участок, расположен прямо над еврейским кварталом, старая крепость наверху и крепость Тагарта на горе Канаан - все предполагалось передать арабам.
Оружия у арабов было достаточно даже в том случае если бы воевать пришлось месяцами. У евреев было: сорок винтовок, сорок два самодельных самострела, один пулемет, одна мелкокалиберная пушка да несколько сот самодельных гранат. Этого оружия даже для ста человек не хватало.
Положение Сафеда было до того безнадежным, что англичане даже убеждали Ари позволить им эвакуировать евреев из города.
Ремез, хозяин гостиницы и командир Хаганы в городе, нервно шагал по кабинету Ари. Сатерлэнд спокойно сидел в углу и дымил сигарой.
Я тебя слушаю, - сказал Ари наконец.
Ремез уперся рукой о письменный стол.
- Мы решили остаться в городе, Ари. Будем драться до последнего. Мы это решили твердо.
- Что ж, я рад.
- Только давай оружие.
Ари гневно вскочил. Двадцать раз на дню ему приходилось слышать это "давай оружие".
Сатерлэнд, молитесь Христу; ты, Ремез, молись Конфуцию, а я помолюсь Аллаху. Может, тогда винтовки посыпятся на нас, как манна небесная.
- Вы доверяете майору Хоксу? - спросил Сатерлэнд имея в виду начальника британского гарнизона.
- Хокс всегда относился к нам дружественно, - ответил Ари.
- В таком случае, - продолжал Сатерлэнд, - может быть, вам следовало бы послушаться его совета. Он гарантирует вам свою помощь при эвакуации Сафеда. В противном случае он гарантирует, что как только он выведет свои войска, в городе начнется чудовищная резня. Ари сделал глубокий вздох.
- Хокс не сказал, когда он собирается вывести свои войска?
- Нет, он еще сам не знает.
- Покуда Хокс в Сафеде, мы в относительной безопасности. Арабы не посмеют затеять что-нибудь серьезное, пока англичане в городе. А там, может быть что-нибудь изменится к лучшему еще до того, как они уйдут.
- Хокс, возможно, и неплохой парень, но ведь приказ есть приказ, - сказал Сатерлэнд.
- Арабы уже стреляют из засады, нападают на автоколонны, - сказал Ремез.
- Вот как? - с издевкой сказал Ари. - А ты уж сразу в кусты?
- Ари, - с обидой в голосе ответил Ремез. - Я родился в Сафеде. Я прожил здесь всю жизнь. Я до сего дня помню улюлюканье, которое доносилось до нас из арабских кварталов в 1929 году. Мы не представляли, что это значит, пока обезумевшая толпа не обрушилась на наши дома. Это были наши друзья, но они обезумели.
Я как сейчас вижу, как бедных кабалистов выволакивали на улицу и снимали им головы. Я был тогда мальчиком. То же улюлюканье мы снова услышали в 1936 году... на этот раз знали, что это такое. Три года подряд мы спасались в турецкой крепости всякий раз, когда в арабском квартале слышался шум. Теперь мы никуда не побежим. На этот раз мы останемся. Старики, и те никуда не побегут. На этот раз мы не дадимся так легко, можешь поверить мне на слово, Ари... Но всему ведь есть предел. Мы все сделаем, но нам надо помочь кое-чем.
Ари пожалел, что говорил с Ремезом таким обидным тоном. Решение остаться в Сафеде требовало большого мужества.
- Вернись в город, Ремез. Старайтесь хранить порядок и спокойствие. Ты можешь положиться на Хокса: пока он в городе, он не выпустит власти из рук. А я обещаю снабжать вас чем смогу в первую очередь.
Когда все ушли, Ари сел за стол, и на лице у него заходили желваки. Что делать? Может быть, ему удастся выделить пятьдесят человек пальмахников, когда англичане уйдут. Все-таки лучше, чем ничего. А вообще ничего делать нельзя. Таких Сафедов в стране - штук двести. Пятьдесят человек - в одно место, пятьдесят - в другое. Если бы Кавуки, Сафват и Кадар знали, до чего положение отчаянное, они бы обрушили лобовые атаки со всех сторон на Палестину. Если бы начались такие атаки, их просто нечем было бы остановить. Ари все время боялся, что первая такая атака, если арабы ее начнут, тут же покажет им, до чего бедственно положение евреев в смысле оружия, и это неминуемо приведет к катастрофе.
Давид Бен Ами, только что вернувшийся из поездки по населенным пунктам, расположенным на самом севере, вошел в кабинет.
- Шалом, Ари, - сказал он. - Я встретил Ремеза и Сатердэнда у ворот. Ремез совсем нос повесил.
- И не без оснований. Ну, что новенького?
- Арабы начали обстреливать из засад Кфар-Гилади и Метуллу. В Кфар-Шолде опасаются, как бы сирийские силы не принялись шкодничать тоже. Все окопались, вокруг детских учреждений всюду построены укрепления. Все просят оружия.
- Оружия! ... И это ты называешь новостью? Давай лучше о другом. Где засели снайперы?
- В Аате.
- О, у меня с Аатой старые счеты, - сказал Ари. Как только англичане уйдут, придется ударить по ней первой. Еще когда я был мальчиком и отвозил зерно на мельницу, они пытались избить меня. С тех пор они рады любому случаю, чтобы снова полезть в драку. Пожалуй половина людей Кавуки просачиваются к нам именно через Аату.
Или через Абу-Йешу, - ответил Давид.
Ари сердито посмотрел на него. Давид знал, что это больное место Ари.
- У меня есть друзья в Абу-Йеше, на которых можно положиться, - сказал Ари.
- В таком случае они, вероятно, уже сказали тебе, что диверсанты просачиваются через Абу-Йешу.
Ари ничего не ответил.
- Ари, ты не раз говорил, что я проявляю слабость, когда позволяю чувству взять верх над рассудком. Я знаю, насколько эти люди близки твоему сердцу, но тебе нужно пойти к ним и поговорить с мухтаром.
Ари встал и зашагал по кабинету.
- Хорошо, я поговорю с Тахой.
Давид взял донесения, которые лежали на письменном столе Ари, пробежал их глазами и положил обратно на стол. Он тоже зашагал, затем остановился у окна, выходящего на юго-восток, в сторону Иерусалима. Его лицо было грустно.
Ари похлопал его по плечу.
- Ничего, все образуется. Давид медленно покачал головой.
- Положение в Иерусалиме становится все более отчаянным, - глухо произнес он. - Конвои подвергаются почти беспрерывным нападениям. Если так пойдет дальше, в городе через пару недель начнется голод.
Ари знал, как действовала на Давида осада его любимого города.
- Тебе, конечно, хотелось бы податься в Иерусалим.
- Да, - ответил Давид, - но я не оставлю тебя одного.