Глава 9. Горький дым страха (2)
– Между прочим, по материалам дела я мог вас давно арестовать. И не делаю этого, исходя из здравого смысла.
– Это был бы произвол. Этимология самого слова подразумевает не разум, но волю. А воля без разума никогда не приведет к истине. Да вы и так достаточно наворотили ошибок…
Я допил молоко, откинулся на стуле, взглянул ему в лицо, неестественно бледное, злое, источенное каким-то тайным страданием. В красной его бороде застряли крошки хлеба, и из-за крошек этих он не был похож на проповедующего апостола, а сильно смахивал на ярыгу.
– Ну что же, – сказал я, – ошибки имеют свое положительное значение.
– Позвольте полюбопытствовать – какое?
– Я ищу истину. И представление о ней у меня начинается со здразого смысла и становится все достовернее по мере того, как я освобождаюсь от ошибок.
– Это слишком длинный и кружной путь.
Я пожал плечами:
– У меня нет другого.
Иконников побарабанил задумчиво пальцами по столу, рассеянно сказал:
– Да, наверное, так и есть. Никто не может дать другим больше, чем имеет сам, – и вдруг безо всякого перехода добавил: – Что-то жизнь утомила меня сверх меры…
Я промолчал. Иконников уперся кулаками в бороду, с интересом взглянул мне в лицо, будто впервые увидел:
– А вам не приходило в голову, что вы стали сейчас моим самым заклятым врагом?
– Нет, не приходило, – сказал я осторожно
– Неужели вы не понимаете, что вы покушаетесь на мое единственное достояние – незапятнанное имя? И если я не защищу себя, то стану окончательным банкротом?
Наклонившись к нему через стол, я сказал отчетливо:
– Вы так уважительно относитесь к себе, что несколько заигрались. Смею вас уверить, что Московский уголовный розыск не ставил себе первоочередной задачей скомпрометировать вас. Я ищу скрипку «Страдивари», и если к ее похищению вы не имеете отношения, то вашему незапятнанному имени ничего не грозит.
Он посидел молча, быстро раскатывая на столе шарики из хлебного мякиша, судорожно вздохнул.
– Впрочем, все это не имеет никакого значения. Я почему-то ужасно устал от людской глупости и пошлости… Я сочувственно покачал головой.
– Недовольство всем на свете у вас компенсируется полным довольством собой.
Он провел ладонью по лицу и сказал совсем не сердито, а как-то даже мягко, снисходительно:
– Вы еще совсем мальчик. Вы еще не знаете приступов болезни «тэдиум витэ».
– Не знаю, – согласился я. – А что это такое?
– Отвращение к жизни. И лекарств против этой болезни нет…
Даже странно, до чего бережно относятся к себе жестокие и черствые люди – ласково, нежно, как чутко слушают они пульс души своей. Может быть, потому, что трусливые люди любят пугать других?
Иконников потер лицо длинными, расплющенными пальцами и сказал устало:
– Эх, как бы я хотел начать жить сначала! Но ведь и это было бы бесполезно.
– Почему? Все могло бы случиться по-другому…
– Нет, – сердито затряс он головой. – Мне часто кажется, будто я уже жил однажды, и все это когда-то происходило, только декорации менялись, а весь сюжет и все конфликты – все это было со мной когда-то…
Он помолчал, затем медленно, задумчиво проговорил:
– Я читал в древних книгах, будто никогда человек не живет так счастливо, как в чреве матери своей, потому что видит плод человеческий от одного конца мира до другого, и постижима ему вся мудрость и суетность мира. Но в тот момент, когда он появляется на свет и криком своим хочет возвестить о великом знании, ангел ударяет его по устам. И заставляет забыть все…
Иконников встал и только тут я обратил внимание на то, что он все время сидел в пальто, в черном драповом пальто с потертым бархатным воротничком.
– За угощение благодарствуйте, – сказал он. – И за разговор спасибо. Я ведь добра, а уж тем более зла никому не забываю.
Благодарность была густо замешана на угрозе, и от тона горько-кислая, как пороховой дым.
– А насчет слов моих подумайте. Как бы вам не перегнуть палку, -добавил он уже в дверях.
– Я вам сказал – вы меня зря пугаете, – сказал я зло. – Это вам только показалось, что я такой пугливый. И сюда больше ко мне не ходите. Если вы мне понадобитесь, я вас разыщу.
– Ну, как знаете. Смотрите – вам жить…