Часть III. БОЙ (2)
[1] [2] [3] [4]— Если он разминется с нами в море, то уж наверняка к Канину Носу попадет скорее нас. И встанет там на вахту. А мы его никак миновать не можем...
Неустроев потер руками лицо:
— Значит, мы в западне... Возвращаться назад бессмысленно... Мы все погибли...
Шестаков, продолжая внимательно разглядывать карту, возразил Неустроеву:
— Не все... У нас есть шанс.
— Какой?
Шестаков медленно, негромко сказал:
— Мы должны, во всяком случае, проверить этот шанс... Надо затеять с пиратом контригру.
— Каким образом?
— На «Труворе» есть радиостанция... «Трувор» должен увести на себя пиратский рейдер... И тогда рандеву состоится, но... только с ним одним!
— Это же верная гибель для «Трувора»! — с испугом воскликнул Неустроев.
— Да... — буднично, устало согласился Шестаков. — А остальным — жизнь. Хлеб...
Словно в каком— то полусне Неустроев пробормотал:
— У капитана «Трувора» Сабанеева четверо детей...
Шестаков удивился:
— Да— а? Я не знал... — смущенно сказал он. — Но... капитан Сабанеев не понадобится.
— А кто же поведет «Трувор»?
Шестаков поднял на него глаза и сказал спокойно:
— Я.
Неустроев почему— то сразу понял, что спорить с ним бессмысленно. Но все— таки робко заметил:
— Николай Павлович, вы командуете всей операцией. Вы не можете покинуть караван!
— Теперь — могу, — возразил Шестаков. — Хуже того, что случилось, уже не произойдет. Если мне удастся заманить пирата, вы дотянете до Архангельска. Командование караваном передаю вам!
— Есть! — вытянулся Неустроев.
Приняв решение, Шестаков не стал медлить. Он распорядился:
— С «Трувора» всю команду снять. Со мной пойдут Иван Соколков, радист Солдатов и два матроса— добровольца. Впятером справимся. Срок — один час.
— Есть! Какие еще будут указания?
— Через час караван полным ходом уходит на вест— зюйдзюйд курсом двести восемьдесят. Сейчас уж уголька не жалейте — установите двойные кочегарские вахты. Через сутки, если ничего не случится, вы покините Карское море, проскочите Вайгач и через Югорский Шар выйдете в Баренцево...
— Думаю, что южнее Колгуева нет льдов, — поддержал его Неустроев. — Надо постараться как можно быстрее проскочить Канин Нос. А там до Архангельска — рукой подать!
Шестакову понравился энтузиазм старого капитана. Он ободряюще улыбнулся:
— До самого Архангельского порта сохраняйте полное радиомолчание — за одним исключением: когда минуете Колгуев, на волне Архангельского радиоцентра передайте мне — «У нас все в порядке». Моя радиостанция будет работать на открытой волне, сможете слушать нас до... В общем, все время... — И, встретив тревожный, волнующий взгляд Неустроева, попытался его успокоить:— Ничего, я их здесь двое суток верных продержу...
Они встали, обнялись, и, не отпуская Шестакова, капитан прошептал:
— Прощайте, голубчик, Николай Павлович. Господи, благослови вас на крестном пути!..
— Прощайте, Константин Петрович. Спасибо вам за все. И не говорите, пожалуйста, ничего Лене... Пока что... Скажите, что я с «Трувором» пошел на гидрологические промеры... Догоню в Архангельске... Пусть лучше потом узнает.
Маленький морской буксир «Трувор» плясал на мелкой воде у борта «Седова».
На палубе ледокола, недалеко от трапа, были навалены вещи экипажа с буксира: деревянные сундучки, парусиновые матросские чемоданы, мешки. Около них сгрудились их хозяева — взволнованные и напуганные, обескураженные мгновенностью и непонятностью происходящего.
Неустроев торопливо шел по полуюту. Его окликнула Лена:
— Папа!
— Леночка, извини, не до тебя сейчас! — отозвался Неустроев. — Иди ко мне в каюту, я приду немного погодя...
Лена догнала его:
— Папа, я на одну минуточку! Папочка, я просто хотела тебе сказать, что я тебя очень люблю! — Она быстро поцеловала отца.
Он погладил ее по голове и пошел дальше. Лена крикнула ему вслед:
— Я так хочу, чтобы ты был счастлив, папочка, милый, родненький!..
И побежала в каюту. Неустроев недоуменно пожал плечами, потом махнул рукой и сам рысью устремился к мостику. Навстречу ему уже шел Шестаков. Он сказал деловито:
— Все, Константин Петрович, в путь. Долгие проводы — лишние слезы... Да и времени у нас нет.
У трапа они еще раз быстро обнялись. Отвернувшись в сторону, чтобы Шестаков не видел его лица, старый капитан сказал дрожащим голосом:
— Вы могли бы, Николай Павлович быть моим сыном... Прощайте!.. Счастья вам...
Шестаков крепко сжал его руки:
— До свиданья, дорогой Константин Петрович... — И сбежал по трапу на «Трувор».