ГЛАВА 17. КАИНОВ КРУГ (2)

БИТЬ, БИТ – И. СТАЛИН". Так и было написано, без мягкого знака, – БИТ! И резолюцией своей Великий Пахан решил для нас этот гамлетовский вопрос – бить или не бить. Конечно, бить! Крутованов заметил, куда я смотрю, и недовольно захлопнул обложку папки. Но все, что могло меня интересовать, я уже видел. С этой резолюцией дело врачей становилось генеральным занятием всей Конторы.

Крутованов помахал в воздухе заполненным бланком постановления о взятии под стражу гражданина Абакумова Виктора Семеновича, обвиняемого в измене Родине и шпионаже, и сказал Берии:

– Лаврентий Павлович, здесь еще нет санкции генерального прокурора. Берия жутковато ухмыльнулся, и в ротовой щели у него, как боевые клыки, блеснули золотые коронки:

– Как же нам бить бэз его разрэшения? Кобулов снова весело засмеялся:

– Зачем этот бессмысленный формализм? Мы не бюрократы. Я сам за него распишусь… – Взял постановление и в угловом штампе под надписью «Санкционирую» написал печатными буквами – РУДЕНКО Р. Г. и протянул лист мне:

– Возьми наряд охраны в моей приемной и иди к Абакумову. – Он уже знает? – спросил я. – Догадывается, – сообщил Кобулов, а у самого буркатые гдаза, кровью налитые, сверкают и пальцы сильно трясутся. – Начальник тюрьмы предупрежден, поместишь Абакумова и блок "Г", камера 118. – Слушаюсь. Разрешите обратиться, товарищ генерал-полковник?

– Ну?

Я повернулся к Берии:

– Может, не брать конвой? Его из кабинета придется по всем коридорам вести, шухер на весь дом, нас ведь сто человек встретит… – И что ти хочишь? – уставился на меня подозрительно Лаврентий.

– Я один пойду к Абакумову, мне ведь никакой наряд не нужен. И отведу его и сто восемнадцатую сам. Так, наверное, лучше будет. А конвой совсем ни к чему, вот Богдан Захарыч знает – я голыми руками за минуту пятерых убить могу!

Кобулов добро улыбнулся. Берия снял с переносицы прозрачную бабочку пенсне, пошевелил гитлеровскими усиками, потом глянул на меня исподлобья блекло-голубыми глазами:

– Ти Абакумова нэ боишься? – Конечно, нет, – твердо ответил я. – Чего мне изменника бояться? Берия надел пенсне, вздохнул:
[1] [2] [3] [4]