СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ: ОПАВШЕЕ ПЛАМЯ
[1] [2]– Ну уж – компаньоны! Много чести! Так, временные контрагенты…
– Нет, Саня, временными контрагентами ты их потом сделал, перед тем как их кинуть окончательно, – остановил я его. – А начинали вы как вполне равноправные партнеры!
– Оч интересно, оч! – покачал Хитрый Пес головой. – Тогда расскажи, может, ты лучше знаешь…
– Не лучше. Но кое-что знаю, предполагаю, догадался. Весть об огромном кредите, который выколачивает для Поволжского региона холдинг «Бетимпекс», тебе принес Кот. Он дружил со Смаглием, шестеркой у хозяина «Бетимпекса» Гвоздева… Припоминаешь?
– Очень возможно… Я такие второстепенные детали стараюсь не запоминать.
– Ага! Как мне сказал Хабусо, начальник полиции в Токио: «У меня самурайская память – я не запоминаю лиц кредиторов и неудачников». Но это не второстепенная, а очень важная деталь.
– Почему? Почему это важно? – искренне удивился Серебровский.
– Потому что Гвоздев создал всю базу этого проекта – технико-экономическое обоснование, социально-политический прогноз, договорился с областными губернаторами, получил их ходатайства в правительство и финансовые гарантии. У всех уже слюни текли от запаха этого жирного тельца… Одна малость мешала…
– Расскажи про малость, – попросил Сашка.
– Вице-премьер правительства Фатеев показал им непристойный жест полового содержания – протянул правую ручку вперед, а левой постучал на сгибе: "Вот вам, живоглоты, а не 350 миллиардов! Христос велел делиться… "
– А чего они не делились?
– Так они мечтали об этом, а найти человека подходящего, вхожего к Фатееву казачка, не удавалось. Разговор нешуточный, человек должен быть серьезный, сомнений у Фатеева не вызывающий. Вот тут и вышел на поле забивающий форвард Серебровский, лучший бомбардир сезона, игрок национальной сборной.
– Кот бы тебе сейчас сказал – не преувеличивай! Тогда я еще в сборную олигархов не входил, – засмеялся Сашка.
– Сыграл и вошел! Ты дал заверения Фатееву, что все будет о'кей! И неожиданно для Гвоздева взял всю игру на себя… Фатееву с тобой играть было надежнее и спокойнее, чем с тем отморозком.
– Почему ты думаешь, что я вел эту игру? – спросил Сашка, поглядывая на меня иронически поверх стекол своих разночински-золотых очков.
– Потому что ты – гроссмейстер такого рода комбинаций. Как только Фатеев провел постановление правительства, отец Лены Остроумовой, который был тогда замминистра финансов, дал указание спустить кредит в Индустриально-аграрный универсальный банк – «Индаграунбанк». А там первым вице-президентом сидела твоя бывшая любимая девушка Алябьева, очень хорошенький «бальзачок» в стадии прокисания…
– Нехорошо, Серега, так говорить о коллегах, – неодобрительно заметил Сашка.
– Да, Санек, я знаю, что ты не забыл ее подвигов и держишь здесь эту вполне бессмысленную тетю членом правления. А тогда она все сделала перший сорт, хай-класс: выдала вексель «Индаграунбанка» на 350 миллиардов рублей руководителям Поволжского региона. С маленьким, но обязательным условием – вексель должен быть всенепременно перестрахован в фирме «Омниа-Пакс». Ты это помнишь, Саня?
– Да, что-то такое припоминаю, – улыбнулся снисходительно Серебровский, нажал на кнопку и сказал в переговорник:
– Надюша, распорядись нам кофе с коньячком…
А мне сказал:
– Слушаю тебя с наслаждением! Как старый конь в стойле прислушивается к забытым командам с плаца…
– Ну да! Это точно! Как старый конь, что с каждым годом глубже пашет! Итак, «Индаграун» вы впоследствии разорили, фирма «Омния» с уставным капиталом в 500 долларов стала перестраховщиком кредита на 90 миллионов, поручив для надежности оперировать этой незначительной суммой кредитно-инвестиционной компании «Интеркоммодитис». Это одна из твоих бесчисленных лавочек, где ситуацию контролировал Кот. Вот тут и прошел ваш жизнераздел… Здесь сломалась ваша дружба…
– Почему ты так решил? Почему именно здесь? – строго спросил Сашка.
– Хорошо, я объясню сейчас – как я понимаю. Но я хочу, чтобы ты мне сказал, что случилось у тебя с Гвоздевым, когда кредит сел на счета «Интеркоммодитис»?
– Началась война, – пожал плечами Сашка. – Гвоздев понял, что «Бетимпекс» вывели из игры, и попер, как бык. Поскольку он дурак и позиционных ходов не разумеет, я понял, что будет не просто кровопролитие, но и со страшной вонью на всю страну. И велел Коту играть по правилам…
– Что значит «по правилам»?
– Сбросить кредит в регион, войдя в какую-то разумную долю на местах в губерниях. Это были не слишком большие заработки, но мне очень нужно было упрессовать «Бетимпекс» и отогнать Гвоздева от кормушки.
– А Кот не послушался?
– Нет, не послушался, – вздохнул Серебровский. – Ему не деньги были важны, ему надоело быть вторым номером. Он хотел мне доказать, что соображает не хуже меня. И он послал меня далеко-далеко…
– И что сделал?
– Бумагу надо было превратить в реальные деньги – «Интеркоммодитис» разменял кредит на 20 векселей по 17, 5 миллиарда рублей и передал их Второму ваучерно-инвестиционному фонду за 88 процентов. Современные алхимики свершили чудо конвертации – стопка бумаги превратилась в груды золота…
Я раскрыл свою папку.
– Ты, может быть, и сам знаешь, но это список латвийских и литовских банков, через которые перебросили оставшиеся семьдесят семь миллионов долларов в «Дрезднер коммерц банк». Оттуда – в Штаты, в «Ферст нэйшэнэл бэнк оф Нью-Джерси». А потом уже скинули на 12 счетов в оффшоре. Тут эти номера…
Сашка не дотронулся до бумаг.
– Серега, зачем мне эти счета?
Вошла Надя, расставила чашки, налила в пузатые рюмки коньяк, неслышно удалилась.
Сашка пригубил, задумчиво сказал:
– Гвоздев всегда был суетливым дураком. Этот злобно-требовательный кретин никогда не оставлял пространства для маневра. Ему страшно понравилась идея сделать дуплет – убить меня руками Кота и вынуть из него секретные коды счетов. Поскольку Кот уже был у них в руках, они решили избавиться от Смаглия. С точки зрения криминальной технологии, это не очень сложно. И не очень дорого. Решено – сделано! А теперь выходит, Кот забил «рыбу». Пат! Ни у кого нет хода, у всех нет игры…
– Саня, мне вся эта грязь и кровь надоела. Пора завязывать…
Сашка встал, обошел стол, подсел ко мне на ручку кресла, душевно сказал:
– Тогда, друг, дела твои плохи. Ничего другого в мире нет. Наша жизнь растет из грязи, орошенной кровью. Поэтому плюнь. А твои страшные бумаги – штука смертоносная, но неопасная. Как отсыревшие патроны…
Он взял папочку, медленно прошел по кабинету и, не открывая, бросил ее в горящий камин. Полыхнуло, ярко взметнулось и опало белое бумажное пламя.
Сашка вернулся ко мне, чокнулся с моей рюмкой и невыразительно сказал:
– На этих счетах давно ничего нет…
Я долго смотрел на него, безуспешно пытаясь проникнуть за непроницаемый фасад иронично-спокойного, равнодушно-снисходительного лица. Что там, внутри, за этой чисто вымытой бетонной стеной в золотых очках? Неужели у него в душе такой сгусток темноты, непроглядно черного мрака?
– Ты знал пассворды?
Хитрый Пес допил коньяк, глотнул кофе, сказал своим недостоверным тоном:
– Черт его знает, не помню уже! И не будь ты таким пафосным радетелем за чистоту нашего юного капитализма! Ты не радуешься жизни из-за того, что не видишь исторической перспективы.
– Вижу, Саня. С ужасом. Наши дети будут стыдиться нас…
– Ошибаешься, Серега! Они будут гордиться нами. На что хочешь заложусь с тобой!…
Загудел зуммер переговорника. Сашка подошел к столу, нажал кнопку, и в кабинет вплыл хрипловатый, с одышкой бас Сафонова:
– Александр Игнатьич, хотел зайти, доложиться о работе по утреннему нападению… Мы тут кое-чего…
– Нет, нет, нет! Кузьмич, сегодня я разговорами сыт по горло, еду отдыхать… И суета ваша, и вс„ ваши соображения меня не интересуют – мне результаты нужны! Ладно, завтра поговорим…
Отключил генерала, как крошку со стола сбросил. Прикрыл глаза, как задремал, и негромко сказал:
– Одна из главных иллюзий бедных людей, будто деньги дают свободу…
– А на самом деле? – спросил я.
– Не дают! Деньги дают власть, и она предоставляет сладостное право распоряжаться чужой свободой. Но за это власть берет в залог твою волю…
Резко встал, подошел ко мне, уткнув мне в грудь палец, яростно сказал:
– Пройдут годы, пыль забвения покроет благородной патиной непривлекательные подробности нашей жизни. Лихие писаки и бойкие киношники сложат про наши пакости героические саги и возвышенные легенды – и к потомкам мы придем не как разбойные лихоимцы. А как античные герои. Просто нужно потерпеть, подождать, дожить…
[1] [2]