«ЖИЗНЬ НАША ПОЛНА НЕОЖИДАННОСТЕЙ…»
[1] [2]Они столпились в кессонной камере перед наружным люком. Богдан наглухо завинтил за собой дверь.
— Надеть колпаки! — скомандовал Ермаков.
Теперь Быков не видел лиц товарищей, и это было неприятно. Застучал насос, запрыгала стрелка манометра. Ермаков взялся за рукоятку люка. Поползла в сторону тяжелая стальная полоса. Люк дрогнул, и… омерзительная жирная жижа желто-серого цвета с сочным хлюпаньем хлынула под ноги. Она была густая и вязкая, но текла свободно, и свет прожектора золотыми огоньками играл на ее поверхности. Это было так неожиданно, что в первые секунды никто даже не пошевелился. Затем Юрковский со сдавленным криком бросился вперед. Но Быков опередил его. Он ухватился за край люковой крышки и изо всех сил нажал на нее. Ноги скользили в грязи, он упал на колени. Но уже подоспели Юрковский и Дауге, в их спины уперлись Богдан и Михаил Антонович. С мягким чавканьем крышка подалась, встала на место, и Ермаков торопливо нажал кнопку засова.
Все выпрямились. Под ногами растекалась мутная слякоть, от нее поднимался пар. Быков поднял автомат, провел по прикладу рукавом, заглянул в дуло. Затем тщательно очистил выпачканные колени.
— Насколько я понимаю, — раздался в наушниках голос Дауге, — это совсем не песок.
— Да, на пустыню мало похоже, — подтвердил Юрковский. — Это я заявляю, хоть и не специалист.
Ермаков, присев на корточки, рассматривал грязную лужу.
— Если оставить балагурство до более подходящего времени, — сказал он, — то я склонен предположить, что «Хиус» сел в болото.
— По уши, — согласился Юрковский. — Но где же пустыня?
— Жизнь наша полна неожиданностей, — вздохнул Крутиков.
— Вот удружил нам Штирнер со своими пеленгами!
— При чем здесь Штирнер?
— Если «Хиус» ушел в эту трясину целиком… — начал Богдан.
Юрковский нетерпеливо передернул плечами:
— Чего проще! Пройдем через верхний люк и посмотрим.
Они покинули кессон и, оставляя на линолеуме ржавые маслянистые следы, поднялись в узкий отсек грузового люка.
— Болото на Венере, вы подумайте! — бормотал Михаил Антонович. — Такой сюрприз!
Верхний люк открывали осторожно, готовые в любое мгновение захлопнуть его снова. Но ничего страшного не произошло. Раздалось тонкое шипение — это в отсек ворвалась наружная атмосфера, — и все стихло.
— Ура, — спокойно сказал Юрковский. — Все в порядке. Открывайте.
Крышка со звоном откинулась. Стоявший впереди Ермаков перегнулся через край. За его спиной, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, теснились Юрковский и Михаил Антонович. Дауге, пролезший между ними, отпрянул с невнятным восклицанием.
— Н-да, — проговорил кто-то. — Оч-чень интересно…
Они ничего не увидели. «Хиус» окружала плотная стена зыбкого, совершенно непроницаемого желтоватого тумана. Внизу, в полутора метрах, тускло блестела поверхность трясины. В тишине слышались невнятные звуки, похожие не то на приглушенный кашель, не то на бульканье. Долго стояли межпланетники, всматриваясь в мутные, белесые волны испарений. Иногда им казалось, что впереди маячат какие-то тени, выступают какие-то уродливые серые формы, но наползали новые и новые слои тумана, и все исчезало.
— Достаточно, — сказал наконец Ермаков. — У меня уже в глазах темнеет. Придется пустить в дело инфракрасную технику. — Он выпрямился и заглянул вверх. — Ага, «Мальчик», кажется, на месте!
— Здорово мы увязли… — Спицын, лежа грудью на краю люка, обеспокоенно поворачивался то в одну, то в другую сторону. — Реакторные кольца погрязли в трясине до основания.
— Ничего, осмотримся немного и попробуем подняться.
— А если корпус провалится еще глубже?
Инфракрасная техника ничего не прояснила.
На экране клубились тени, почва одного и того же места казалась то зыбкой, то плотно утрамбованной, то рыхлой…
— Давайте выйдем, — предложил Юрковский. — Там будет видно, что делать.
Он приготовился спрыгнуть. Быков схватил его за плечо.
— В чем дело? — несколько раздраженно осведомился геолог.
— Жизнь наша полна неожиданностей, — сказал Быков. — Я пойду первым.
— Почему это?
Быков молча показал автомат.
— Бросьте вы разыгрывать лорда Рокстона! — Юрковский оттолкнул руку Алексея Петровича.
— Быков прав, — сказал Ермаков. — Прошу вас, пропустите меня, Владимир Сергеевич.
— Я не понимаю…
— Пропустите меня и Быкова. Я через три минуты вернусь…
Все знали, что по положению командир не должен первым оставлять корабль при посадке в неизвестном месте. Но… понимали Ермакова. И Юрковский молча шагнул в сторону. Быков быстрым движением поставил автомат на предохранитель и прыгнул вслед за Ермаковым. Ноги его по колено ушли в жидкое месиво.
[1] [2]