3. Ричард Г. Нунан, 51 год, представитель поставщиков электронного оборудования при Хармонтском филиале МИВК (1)

— Ты что, спорить со мной будешь? — ласково спросил Нунан, снимая ноги со стола.

— Да нет, босс… Ей-богу… — заторопился Мосол. — Да провалиться мне! Какое там спорить! И в мыслях этого нету…

— Вышвырну я тебя, — мрачно произнёс Нунан. — Работать не умеешь. На кой чёрт ты мне, такой-сякой, сдался? Я таких, как ты, на четвертак десяток наберу. Мне настоящий человек нужен при деле.

— Погодите, босс, — рассудительно сказал Мосол, размазывая кровь по лицу. — Что это вы сразу, с налёту?.. Давайте всё-таки разберёмся… — Он осторожно потрогал болячку кончиком пальца. — Хабара, говорите, много у Барбриджа? Не знаю. Извиняюсь, конечно, но это вам кто-то соврал. Ни у кого сейчас хабара нет. В Зону ведь одни сопляки ходят, так они же не возвращаются. Нет, босс, это вам кто-то врёт…

Нунан искоса следил за ним. Было похоже, что Мосол действительно ничего не знает. Да ему и не выгодно было лгать, на Стервятнике много не заработаешь.

— Эти пикники — выгодное дело? — спросил он.

— Пикники? Да не так чтобы очень. Лопатой не загребёшь… Так ведь сейчас в городе выгодных дел не осталось…

— Где эти пикники устраиваются?

— Устраиваются где? Так в разных местах. У Белой горы, на Горячих источниках бывают, на Радужных озёрах…

— А какая клиентура?

— Клиентура какая? — Мосол шмыгнул носом, поморгал и сказал доверительно: — Если вы, босс, хотите сами за это дело взяться, я бы вам не советовал. Против Стервятника вам здесь не посветит.

— Это почему же?

— У Стервятника клиентура: голубые каски — раз, — Мосол принялся загибать пальцы, — офицеры из комендатуры — два, туристы из «Метрополя», из «Белой лилии», из «Пришельца»… это три. Потом у него уже реклама поставлена, местные ребята тоже к нему ходят… Ей-богу, босс, не стоит с этим связываться. За девочек он нам платит не то чтобы богато…

— Местные тоже к нему ходят?

— Молодёжь, в основном.

— Ну и что там, на пикниках, делается?

— Делается что? Едем туда на автобусах, так? Там уже палаточки, буфетик, музычка… Ну и каждый развлекается, как хочет. Офицеры больше с девочками, туристы прутся на Зону смотреть. Ежели у Горячих источников, то до Зоны там рукой подать, прямо за Серной расщелиной… Стервятник туда им лошадиных костей накидал, вот они и смотрят в бинокли…

— А местные?

— Местные? Местным это, конечно, не интересно… Так, развлекаются, кто как умеет…

— А Барбридж?

— Так, а что Барбридж? Как все, так и Барбридж…

— А ты?

— А что я? Как все, так и я. Смотрю, чтобы девочек не обижали, и… это… ну, там… Ну, как все, в общем.

— И сколько это всё продолжается?

— Когда как. Когда трое суток, а когда и всю неделю.

— И сколько это удовольствие стоит? — спросил Нунан, думая совсем о другом.

Мосол ответил что-то, Нунан его не слышал. Вот она, прореха, думал он. Несколько суток… несколько ночей. В этих условиях просто невозможно проследить за Барбриджем, даже если ты специально задался этой целью. И всё-таки ничего не понятно. Он же безногий, а там расщелина… Нет, тут что-то не то…

— Кто из местных ездит постоянно?

— Из местных? Так я ж говорю, больше молодёжь. Ну там Галеви, Ражба… Курёнок Цапфа… этот Цмыг… Ну, Мальтиец бывает. Тёплая компания. Они это дело называют «воскресная школа». Что, говорят, посетим «воскресную школу»? Они там в основном насчёт пожилых туристок, неплохо зарабатывают. Прикатит какая-нибудь старуха из Европы…

— «Воскресная школа», — повторил Нунан.

Какая-то странная мысль появилась вдруг у него. Школа. Он поднялся.

— Ладно, — сказал он. — Бог с ними, с пикниками. Это не для нас. Но чтоб ты знал: у Стервятника есть хабар, а это уже наше дело, голубчик. Это мы просто так оставить не можем. Ищи, Мосол, ищи, а то выгоню я тебя к чертям собачьим. Откуда он берёт хабар, кто ему доставляет, — выясни всё и давай на двадцать процентов больше, чем он. Понял?

— Понял, босс. — Мосол уже тоже стоял, руки по швам, на измазанной морде преданность.

— Да поворачивайся! Мозгами шевели, животное! — заорал вдруг Нунан и вышел.

В холле у стойки он неспешно распил свой аперитив, побеседовал с Мадам насчёт падения нравов, намекнул, что в ближайшем будущем намерен расширить заведение, и, понизив голос для значительности, посоветовался, как быть с Бенни, — стар становится мужик, слуха нет, реакция уже не та, не поспевает, как раньше… Было уже шесть часов, хотелось есть, а в мозгу всё сверлила, всё крутилась неожиданная мыслишка, ни с чем не сообразная и в то же время многое объясняющая. Впрочем, и так уже кое-что объяснилось, исчез с этого дела раздражающий и пугающий налёт мистики, осталась только досада на себя, что раньше не подумал о такой возможности, но главное-то было не в этом, главное было в этой мыслишке, которая всё крутилась и крутилась и не давала покоя.
[1] [2] [3] [4]