Кое-что о Льве Абалкине, прогрессоре

Ноябрь 66-го — сентябрь 67-го, планета пандора, курсы переподготовки. Сентябрь 67-го — декабрь 70-го, планета Саракш, внедрение в республику хонти — унионист-подпольщик, выход на связь с агентурой островной империи (первый этап операции «штаб»). Декабрь 70-го, планета Саракш, островная империя — заключенный концентрационного лагеря (до марта 71-го без связи), переводчик комендатуры концентрационного лагеря, солдат строительных частей, старший солдат в береговой охране, переводчик штаба отряда береговой охраны, переводчик-шифровальщик флагмана 2-го подводного флота группы «ц», шифровальщик штаба группы флотов «ц». Наблюдающий врач: с 38-го по 53-й — леканова ядвига михайловна; с 53-го по 60-й — крэсеску ромуальд; с 60-го — лоффенфельд курт.

Все. Больше на листе N% 1 ничего не было. Впрочем, на обороте, крупно, во всю страницу было изображено размытыми коричневыми полосами (словно бы гуашью) что-то вроде стилизованной буквы «ж».

Ну что ж, Лев Абалкин, Левушка-ревушка, теперь я о тебе кое-что знаю. Теперь я уже могу начинать искать тебя. Я знаю, кто твой учитель. Я знаю, кто твой наставник. Я знаю твоих наблюдающих врачей… А вот чего я не знаю, так это — зачем и кому нужен этот лист N% 1? Ведь если бы человеку понадобилось узнать, кто есть Лев Абалкин, он мог бы вызвать информаторий (я вызвал БВИ), набрал бы имя или кодовый номер (я набрал кодовый номер) и спустя… Раз-и-два-и-три-и… Четыре секунды получил бы возможность узнать все, что один человек имеет право знать о другом, постороннем ему человеке.

Пожалуйста: Абалкин Лев и так далее, кодовый номер, генетический код, родился тогда-то, родители (кстати, почему в листе N% 1 не указаны родители?): Абалкина Стелла Владимировна и Цюрупа Вячеслав Борисович, школа-интернат в сыктывкаре, учитель, школа прогрессоров, наставник… Все совпадает. Так. Прогрессор, работает с 60-го: планета Саракш. Гм. Немного. Только официальные данные. По-видимому, в дальнейшем решил не утруждать себя сообщением новых сведений службе БВИ… А это что? «адрес на земле не зарегистрирован».

Я набрал новый запрос: «по каким адресам регистрировался на земле кодовый номер такой-то?» Через две секунды последовал ответ: «последний адрес Абалкина на земле — школа прогрессоров N% 3 (европа)» тоже любопытная деталь. Либо Абалкин за последние восемнадцать лет на земле не был ни разу, либо человек он крайне нелюдимый, не регистрируется никогда и никаких сведений о себе подавать не желает. И то и другое представить себе, конечно, можно, однако выглядит это в достаточной мере непривычно…

Как известно, в БВИ содержатся только те сведения, которые человек хочет сообщить о себе сам. А что содержится в листе N% 1? Я решительно не вижу в этом листе ничего такого, что Абалкину стоило бы скрывать. Все там изложено гораздо подробнее, но ведь за такого рода подробностями никому и в голову не пришло бы обращаться в БВИ. Обратись в комкон-1, и там тебе все это изложат. А чего не знают в комконе легко выяснить, потолкавшись на пандоре среди прогрессоров, проходящих там рекондиционирование или просто валяющихся на алмазном пляже у подножия величайших в обитаемом космосе песчаных дюн…

Ладно, господь с ним, с этим листом N% 1. Хотя в скобках отметим, что мы так и не поняли, зачем он нужен вообще, да еще такой подробный… А если уж он такой подробный, то почему в нем нет ни слова о родителях?

Стоп. Это скорее всего меня не касается. А вот почему он, вернувшись на землю, не зарегистрировался в комконе? Это можно объяснить: психический спазм. Отвращение к своему делу. Прогрессор на грани психического спазма возвращается на родную планету, где он не был по меньшей мере восемь лет. Куда он пойдет? По-моему, к маме идти в таком состоянии непристойно. Абалкин не похож на сопляка,точнее — не должен быть похож. Учитель? Или наставник? Это возможно. Это вполне вероятно. Поплакаться в жилетку. Это я по себе знаю. Причем скорее учитель, чем наставник. Ведь наставник в каком-то смысле все-таки коллега, а у нас — отвращение к делу… Стоп. Да стоп же! Что это со мной? Я посмотрел на часы. На два документа у меня ушло тридцать четыре минуты. Причем я ведь даже пока еще не изучал их, я только ознакомился с ними. Я заставил себя сосредоточиться и вдруг понял, что дело плохо. Я вдруг осознал, что мне совсем не интересно думать о том, к а к найти Абалкина. Мне гораздо интереснее понять, п о ч е м у его так нужно найти. Разумеется, я немедленно разозлился на Экселенца, хотя простая логика подсказывала мне, что если бы это помогло мне в поисках, шеф непременно представил бы все необходимые объяснения. А раз он не объяснил мне, п о ч е м у надо искать и найти Абалкина, значит это п о ч е м у не имеет никакого отношения к вопросу к а к.

И тут же я понял еще одну вещь. Вернее, не понял, а почувствовал. А еще точнее — заподозрил. Вся эта громоздкая папка, все это обилие бумаги, вся эта пожелтевшая писанина ничего не дадут мне, кроме, может быть, еще нескольких имен и огромного количества новых вопросов, опять-таки не имеющих никакого отношения к вопросу к а к.
[1] [2]