7

Спустившись вниз, чтобы расплатиться — чемоданы его уже укладывали в машину, — он с облегчением убедился, что Крейлеры ушли. Потом взял счет и ахнул. На Лазурном берегу даже несчастье стоит дорого. Пусть это один из лучших отелей в мире, больше он сюда ни ногой. И не только из-за цены.

Сначала он поехал в порт. Над о, чтобы Дуайер и Кейт знали, где его искать. Когда Рудольф поднялся на борт яхты, Дуайер драил медяшку на носу. Увидев Рудольфа, он выпрямился и протянул ему руку.

— Как дела? — спросил Рудольф.

— Неважно, — пожал плечами Дуайер. — Винта с валом так и нет. Их купили в Италии, а итальянцы, пока счет не оплачен, не дают разрешения на провоз через границу. Я каждый день веду по телефону переговоры со страховой компанией, но они не спешат. Они никогда не спешат. Только присылают мне для заполнения все новые и новые бланки, — обиженно добавил он. — И требуют, чтобы их подписал Том. Итальянцы, видно, считают, что во Франции никто и умереть не может. Да еще надо все переводить на их язык. Хорошо у меня в городе есть приятельница-официантка, которая знает итальянский язык, только она ничего не понимает в нашем деле, и ей приходится спрашивать у других, как будет по-итальянски разное там снаряжение, ходовые огни, морские сажени, плавающие обломки и тому подобное. Я прямо с ума схожу от всего этого.

— Ладно, Кролик, — сказал Рудольф, еле удерживаясь от стона. — Пришлите все бумаги мне. Я сам займусь этим делом.

— Большое вам спасибо, Руди, — с облегчением вздохнул Дуайер.

— Я переселяюсь в Сен-Поль-де-Ванс, — сказал Рудольф. — В отель «Коломб д'Ор».

— Правильно делаете. Ваш отель, должно быть, стоит кучу денег. Смотришь вокруг на все эти огромные яхты, на дорогие отели и диву даешься, откуда у людей деньги. Я по крайней мере понять не могу.

— Кролик, — сам не зная почему, вдруг принялся оправдываться Рудольф, — в молодости я ведь был, пожалуй, беднее любого из ваших знакомых.

— Да. Том мне говорил. Вы вкалывали как лошадь. Я вовсе не против тех, кто сам выбился в люди. Я ими восхищаюсь. По-моему, вы имеете право на все, что у вас есть.

— От многого из того, что у меня есть, — ответил Рудольф, — я бы с радостью отказался.

— Я понимаю, о чем вы.

На мгновенье воцарилось неловкое молчание.

— Я надеялся застать у вас Кейт, — сказал Рудольф. — Произошло одно осложнение, о котором ей следует знать. Как она?

Дуайер задумался, потом нерешительно проговорил:

— Она уехала. Сегодня утром улетела в Англию.

— У вас есть ее адрес?

— Да, есть, — осторожно ответил Дуайер.

— Дайте-ка мне его, — сказал Рудольф. И коротко сообщил Дуайеру о визите Крейлеров, о юридических проблемах, с которыми Кейт придется столкнуться или которые по крайней мере предстоит решить от ее имени.

— Том рассказывал мне про эту свою жену, — медленно кивнул Дуайер. — Жуткая скандалистка, да?

— Это не главное ее достоинство, — ответил Рудольф. Он видел, что Дуайер не решается дать ему адрес Кейт. — Кролик, — сказал он, — я хочу задать вам один вопрос. Вы верите, что я стараюсь сделать все возможное для Кейт, для Уэсли и, между прочим, для вас тоже?

— Мне ничего не нужно, — отозвался Дуайер. — Что же касается Кейт… — Он странно, почти по-женски развел руками, словно ему было трудно объяснить Рудольфу ситуацию. — В тот день она разговаривала с вами грубо, я знаю. Нет, она вовсе не злится на вас, нет. Я бы сказал, что она… — Снова тот же жест. — Просто она… — Он не мог найти подходящего слова. — Ей причинили боль. Но она разумная женщина. Она справится. Особенно теперь, когда она вернулась домой, в Англию. У вас есть чем записать?

Рудольф вынул из кармана записную книжку и ручку. Дуайер продиктовал ему адрес.

— Телефона нет, — сказал Дуайер. — Насколько я понимаю, ее родственники в золоте не купаются.

— Я ей напишу, как только что-нибудь узнаю, — сказал Рудольф. Он бросил взгляд вокруг, увидел отмытую добела палубу, сверкающие перила и медь. — На яхте полный порядок, — заметил он.

— Порядок порядком, а всех дел не переделаешь, — ответил Дуайер. — Я договорился поставить ее на ремонт ровно через две недели. К тому времени должны прибыть из Италии эти чертовы штуки.

— Кролик, — спросил Рудольф, — сколько, по-вашему, стоит «Клотильда»? Сколько за нее дадут?

— Сколько она стоит и сколько за нее дадут — это разные вещи, — отозвался Дуайер. — Если сложить вместе ее первоначальную стоимость да всю нашу с Томом работу, все усовершенствования да новый радар, что вы подарили ему на свадьбу, — его еще надо установить, правда, — выйдет что-нибудь около ста тысяч долларов. Но если надо продать быстро, как вы сказали, когда объясняли нам про раздел имущества, еще в этом месяце, а сезон уже почти на исходе, и никому ведь неохота целую зиму платить за содержание яхты, их обычно покупают в конце весны, — так вот, если надо продать быстро, и в межсезонье, и людям известно, что вы спешите сбыть ее с рук, тогда, естественно, они возьмут вас за горло и в лучшем случае вы получите тысяч пятьдесят. Но я не собираюсь вас уговаривать. Вы должны походить, осмотреться, поговорить с маклерами здесь, в Канне и в Сен-Тропезе. Понимаете? Может, у них есть желающие приобрести яхту по сходной цене.

— А к вам еще никто не обращался? — перебил его Рудольф.

— Нет, — покачал головой Дуайер. — Думаю, что в Антибе и не обратятся. После убийства и всего прочего. По-моему, лучше вообще дать ей новое название и перегнать в другую гавань. А то и в другую страну. В Италию, Испанию или еще куда-нибудь. Может, даже в Пирей, это в Греции… Люди суеверны, когда дело касается судна.

— Кролик, — сказал Рудольф, — вы только не сердитесь, но я хочу поговорить с вами вот о чем. Кто-нибудь должен постоянно находиться на судне, пока оно не продано…

— Конечно.

— И этому человеку надо платить, так?

— Да, — нехотя согласился Дуайер.

— Сколько обычно платят в таком случае?

— Это зависит, — уклончиво ответил Дуайер, — от порученной работы, от квалификации человека и тому подобного.

— Ну, например, сколько бы получали вы, если б были на другом судне?

— Видите ли, если бы меня наняли раньше — сейчас уже все команды укомплектованы, — мне бы платили, наверное, долларов пятьсот в месяц.

— Отлично, — обрадовался Рудольф. — Вы будете получать пятьсот долларов в месяц.

— Я на это не напрашивался, — посуровел Дуайер.

— Я знаю, что не напрашивались. Но получать будете.

— Только помните, что я не напрашивался. — Дуайер протянул руку, и Рудольф пожал ее. — Жаль, — добавил Дуайер, — что Тому не узнать, как вы заботитесь о нас с Кейт, о парне и о «Клотильде».

— Я на такой комплимент тоже не напрашивался, — улыбнулся Рудольф.

— На борту, кажется, еще осталось немного виски, — намекнул Дуайер.

— Давайте выпьем, — согласился Рудольф.

— Пить виски меня научила ваша сестра, миссис Берк… Гретхен… — сказал Дуайер, когда они перешли на корму. — Она вам не рассказывала?

— Нет. Она держит ваш роман в тайне.

Но, заметив, что Дуайер не улыбнулся, он больше ни слова не сказал про Гретхен.

Они зашли в рулевую рубку и выпили теплого виски. Дуайер извинился за отсутствие льда.

Перед уходом Рудольф сказал:

— Если мы не встретимся раньше, значит, я увижу вас в аэропорту, когда будет улетать Уэсли. Не забыли?

— У меня все записано, — ответил Дуайер. — Я соберу его вещи и привезу их с собой. — Он помолчал, кашлянул. — У него целая папка фотографий. Снимки яхты, портов, куда мы заходили, фотографии его и отца, мои и Кейт… Разные снимки. Их тоже положить вместе с его вещами? — Он поднес стакан к губам и, закрыв глаза, выпил с таким видом, словно это ему ничего не стоило.

— Положите, — ответил Рудольф. — Воспоминания причиняют боль, но они необходимы.
[1] [2] [3] [4]