Добро пожаловать в город ! (сборник рассказов) (2)

-- Эндрю,-- начала она.-- Хочу тебя кое о чем спросить...

-- О чем?

-- Ты не мог бы дать мне взаймы пятьдесят долларов?

-- Боже мой!

-- Они мне нужны позарез! Ты ведь знаешь,-- если б не так, не попросила бы. Деньги нужны Дороти.

-- Для чего?

-- Собралась на очень важную для нее вечеринку; придет масса влиятельных людей, ей могут предложить роль, она уверена.

-- Неужели приглашение на эту вечеринку стоит пятьдесят долларов? -Эндрю в раздражении стукнул шиповкой по верхней ступеньке, и от нее отвалился комок засохшей грязи.

-- Конечно нет, Эндрю, что ты.-- Тон у матери подхалимский -- всегда такой с ним берет, когда выклянчивает деньги.

-- Ей придется купить себе платье -- не может ведь пойти на прием в старом! К тому же там будет один человек, она к нему явно неравнодушна.

-- Так она его не добьется в любом платье -- новом или старом, все равно,-- мрачно предсказал Эндрю.-- Твоя дочь далеко не красотка.

-- Знаю! -- Мать взмахнула обеими руками,-- в эту минуту она казалась такой беспомощной, такой печальной.-- Но все же... пусть попытается, пусть предстанет перед ним в своем лучшем виде. Мне ее так жаль, поверь, Эндрю!

-- Все обращаются только ко мне! -- завопил Эндрю высоким, пронзительным голосом.-- Почему меня не оставляют в покое? Всем нужен только я. Ни минуты покоя! -- Вдруг заплакал и отвернулся от матери, чтоб она не заметила его слабости.

С удивлением глядя на него, покачивая головой, она обняла его за талию.

-- В общем, ладно, хватит. Делай, Эндрю, только то, что хочешь, и ничего, что тебе не по душе!

-- Да, конечно... Да, прости меня. Я дам ей денег. Прости, что сорвался и наорал на тебя.

-- Да не давай, Эндрю, если не хочешь!

Мать сейчас говорила искренне, и он верил ее словам; засмеялся натужно.

-- Хочу, мам, очень хочу! -- Похлопал ее по руке и направился на бейсбольную площадку.

А она так и осталась стоять, озадаченная, на верхней ступеньке.

На поле так хорошо -- светит солнце, задувает легкий ветерок. На час Эндрю позабыл о всех своих бедах; но передвигался он по площадке так медленно... Бросок мяча отзывался болезненным уколом в плече. Игрок на второй базе уважительно назвал его "мистер", чего не сделал бы еще год назад. Тогда Эндрю было двадцать четыре.

ПРОБЕЖКА НА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЯРДОВ

Передача слишком высокая и неточная,-- пришлось сделать тоже высокий прыжок в сторону; мяч глухо ударил его по рукам, и он, увидев несущегося на него хавбека, выставил вперед бедро. Мимо промчался центровой, отчаянно пытаясь ухватить Дарлинга за колени и свалить на землю, но он, на высоком прыжке, ловко, без особых усилий обежал блокирующего игрока и лайнсмена1, которые устроили небольшую свалку неподалеку от линии схваток. Перед ним открывалось свободное пространство -- ярдов десять, не больше; он бежал тяжело дыша, чувствуя, как колотятся по его ногам длинные щитки, слышал топот шиповок -- игроки бросились за ним в погоню; другие беки хотят его опередить, оказаться первыми на боковой линии, у ворот,-- весь эпизод у него как на ладони: игроки устремились к нему на полной скорости, блокируют, отвоевывают себе позицию повыгоднее -- то пространство, которое ему еще предстоит преодолеть; все это он видел ясно, отчетливо, резко -- будто впервые, будто раньше не понимал, что здесь, на поле, вовсе не беспорядочное, бессмысленное смешение азартно бегущих на большой скорости людей; что недаром шлепают по земле шиповки, раздаются крики игроков...

Довольный, улыбался про себя на бегу, крепко удерживая мяч перед собой двумя руками; колени его высоко подпрыгивали, он бежал, крутя бедрами, как девица,-- бежал стремительно, самый активный на этом разбитом поле бек. Первый хавбек ринулся к нему; он подставил ему ногу, потом, в последнее мгновение, получив сильный удар в плечо от нападающего, резко ушел в сторону, но не упал и своего стремительного движения вперед не прервал -надежные шипы вынесли его на твердое покрытие площадки. Теперь перед ним оставался только один, последний защитник. Осторожно, даже вяло двигался он на него, протянув вперед согнутые в локтях руки. Дарлинг посильнее прижал к себе мяч, подобрал его под себя, сделал финишный рывок,-- казалось, он не бежал, а летел по воздуху, усиленно работая ногами, поднимая повыше колени, готовый бросить все свои двести фунтов веса в хорошо рассчитанную атаку, уверенный, что преодолеет последнюю преграду -- этого защитника. Ни о чем больше не думая, чувствуя, как слаженно, словно машина, работают его руки и ноги, он помчался прямо на него, с ходу ударил его руками -- одна рука разбила игроку нос, тут же брызнула струйка крови, заливая ему руку; он видел искаженное злобой лицо, свернутую от удара голову, скривившийся рот... Резко повернулся, прижав к груди обе руки с мячом,-- защитник далеко позади -- и без особого труда направился прямо к линии ворот. За спиной у него все глуше шум от рыхлящих почву шиповок противников -- отстали безнадежно...

Как давно это было... Да, стояла уже осень, земля на площадке твердая, как металл, потому что ночи уже холодные; порывистый, злой ветер безжалостно срывает листья с кленов, окруживших стадион, относит на поле, а девушкам, которые хотели посмотреть игру, приходилось на свитера натягивать еще и спортивные куртки...

Да, пятнадцать лет назад... Дарлинг медленно шел в надвигающихся сумерках по знакомой площадке, но уже весной, в своих аккуратно сшитых ботинках,-- видный тридцатипятилетний мужчина, в элегантном двубортном костюме. За эти пятнадцать лет, с двадцать шестого по сороковой, он стал на десять фунтов тяжелее, но грузности не чувствовалось ни в фигуре, ни в лице.
[1] [2] [3] [4]