ОН (3)
[1] [2] [3] [4]— Да. Но не вытерлась… Потому что… услышала шаги… Стою в ванной… и дрожу от холода… и страха.
— Вот как? Тогда, в первую очередь, вытрись. А то простудишься и заболеешь.
— А как я вытрусь? У меня же рука занята. Трубка в руке.
— А ты положи трубку. Не на телефон. А рядом. Потом снова возьмешь.
— Нет, — захныкала она. — Боюсь положить трубку. Твой голос пропадет.
— Клади. Не бойся. Я буду ждать, пока ты вытрешься.
Там послышался щелчок от прикосновения пластмассовой трубки к кафельному полу ванной, и я перевел дух и оглянулся на столпившихся у кабины женщин.
— Спасибо, бабоньки. Выручили. Женщины загалдели хором:
— Вот отец!
— Как ребенка-то любит.
— Таких поискать.
— За тыщи верст о дите своем беспокоится.
— Да не той достался. Где ж она, лахудра, шляется по ночам? Когда муж в отъезде. Кинула ребенка одного. Господи, вот такие и отхватывают себе золотых мужиков.
— Ты здесь, папочка? — снова донесся голос дочери. — Все. Я сухая.
— Молодец, Танечка. Умница. А теперь возьми телефон с собой и иди в свою комнату.
— Как? Он же там.
— Там никого нет. Уверяю тебя.
— Но я слышала его шаги… Я боюсь, папочка.
— Так вот, послушай меня… Не мог шпион войти в нашу квартиру.
— Почему?
— Он знает, что ты моя дочь. А меня он боится.
— Почему?
— Кто самый сильный человек?
— Мой папуля.
— И шпион это знает. И побоится разгневать твоего отца. Поэтому он не мог к нам забраться.
— А к соседям?
— И к соседям тоже. Потому что знает, что будет иметь дело со мной, и ему не поздоровится. Ты согласна?
Я услышал ее неуверенный смех:
— Да, папочка.
— Тогда докажи, что ты моя дочь. И тебя пустяками не испугаешь.
— Хорошо, папочка. Только ты говори со мной. Я пойду, а ты говори, говори, говори…
Я представил, как она, покрываясь, гусиной кожей, нагишом, тоненькая, хрупкая, с мокрыми волосиками, облепившими шейку и личико, несет в одной руке черный аппарат, другой прижимает к ушку телефонную трубку. Как выглянула, преодолевая страх, из ванной в коридор и зашлепала до ковру, не оглядываясь, к двери своей комнаты.
— Поставь аппарат у своей кровати, — отдавал я распоряжения, — и, не выпуская трубки, одной рукой приподними одеяло и залезай в тепло. Легла? Умница. Теперь убедилась, что я был прав? Тебе померещилось. В квартире никого нет.
— А я?
— Только ты. Ты у себя в квартире, лежишь в теплой постельке и разговариваешь с папой. Согрелась?
— Ага.
— Успокоилась?