Проблема неевреев

Сейчас мы попросим читателя уделить этой теме немного внимания. Разумеется, вопрос о «тайных обществах», выдвинутых в связи с событиями 1789 года на роль ведущего исторического фактора, не заслуживает подобной чести (к тому же само изучение этого вопроса по определению не может быть осуществлено в должной мере). Напротив, вера во всемогущество этих обществ оказала неизмеримое влияние на историческое развитие Запада, особенно в первой половине XX века. К тому же случилось так, что эта вера могла кристаллизоваться вокруг некоего предлога или происшествия, обязанного деятельности группки фанатиков и мистификаторов, игравших в тайное общество: возможно, подобное совпадение является необходимым условием для возникновения великих мифов такого рода, так что в каком-то смысле не бывает дыма без огня. Именно таким образом основные участники этой истории (французы Огюстен Баррюэль и Жозеф де Местр, англичанин Робайзон и немец Гехаузен) смогли приписать апокалипсис революции воздействию триады «иллюминатство – франкмасонство – философия», причем особый акцент ставился на первом ее члене.

Дело баварской секты иллюминатов странным образом напоминает о происшествии, которое Достоевский использовал для сюжета своего романа «Бесы». Расстриженный иезуит Адам Вейсгаупт утверждал, что возглавляет общеевропейский заговор, направленный на уничтожение всех европейских государств в целях создания всеобщей республики. Ему поверили и бросили его в тюрьму. Следует подчеркнуть, что это произошло за несколько лет до революции 1789 года, так что воображение, или искусство, опередили реальные события. Франкмасонство связывалось нашими мыслителями с иллюминатами; что же касается «философии», то по мнению ведущего авторитета в этой области аббата Баррюэля был составлен заговор во главе с Вольтером, Д'Аламбером и прусским королем Фридрихом II, которые разработали подробный план действий. К тому же было совершенно ясно, что даже при отсутствии такого плана деятельность «философов» была не менее опасной, чем членов двух других оккультных сект.

Можно добавить к этому, что некоторые малоизвестные и забытые авторы заходили в своих поисках причин еще дальше. В 1794 году некий священник, которому папа Пий VI поручил написать историю «французских преследований», среди прочих подрывных факторов упоминал и «хитроумные изобретения», такие как воздушные шары и монгольфьеры.

Евреи тоже не были забыты во всех этих разысканиях. Однако можно констатировать, что в течение первого периода, продолжавшегося до 1806 года, антиреволюционные полемисты отводили им лишь эпизодическую и пассивную роль: они являются прислужниками, которых главные заговорщики используют для своих махинаций, или фоном, на котором яснее видны их злодейские замыслы. Так, немец Гехаузен, один из первых обличителей иллюминатов, уже в 1786 году привлек внимание к связям между иудаизмом и масонством:

«Никакая иная секта не использует знаки или родимые пятна – позвольте мне использовать это слово, чрезвычайно здесь уместное, – более откровенные, чем масонские символы, ориентированные на самые настоящие иудейские иероглифы. Весь масонский инвентарь, ковры, ритуалы, заповеди, а также их история – а она опубликована – по сути есть лишь собрание иудейских картинок. Еврейский Соломон является одним из их верховных владык, а его храм – их главная аллегория».

Аббат Баррюэль также приписывал масонству иудейское происхождение. Но больше всего его возмущало намерение философских заговорщиков освободить евреев, «чтобы оторвать, наконец, людей от их религии», обеспечив «опровержение христианского Бога и Его пророков». В доказательство этого утверждения он цитировал переписку Вольтера с Фридрихом II. Но в этом первоначальном варианте сыновья Израиля оставались за пределами самого заговора, так что не предполагалось, что они сами предпринимали усилия для собственного возрождения и для развала церкви.

Для полноты картины следует сказать, что до того, как Наполеон созвал Великий Синедрион, современники не проявляли особого стремления к тому, чтобы включать евреев в число дьявольских сил, стремящихся причинить вред христианству. Если в другие времена народ-богоубийца обвиняли в стремлении погубить христианство с помощью магических средств и всевозможного колдовства, то эти легенды утратили всякое правдоподобие в новое время, когда даже сатане приходилось считаться с законами природы и с помощью своих агентов использовать стратегию, определяемую политическими реалиями.

Инициатива «врага Европы», который уже был возведен в ранг чудовища («L'ogre de Corse» («корсиканское чудовище») – прозвище, данное роялистами Наполеону. (Прим ред. )) или Антихриста в лагере его хулителей, обеспечила новую пищу для размышлений и оживила старые страхи. Воображение воспалилось, и эту лихорадку использовали государственные учреждения. Одна парижская газета писала в 1806 году: «Никогда еще столько не говорили о евреях, как в настоящее время. Вся Европа пребывала в неизвестности по поводу истиной причины созыва [Великого Синедриона], а также возможных результатов этой ассамблеи… » Но эта неопределенность отнюдь не ограничивалась Европой. В далеких Соединенных Штатах Америки зрители на расстоянии наблюдали за европейскими распрями. В 1806-1807 году общественное мнение разделилось: был ли Наполеон всеобщим благодетелем, «спасителем евреев, умиротворителем Европы и благодетелем рода человеческого», или его купили за еврейские деньги? Не был ли случайно и он сам евреем, как утверждают некоторые?

Этот последний аргумент, выдвигавшийся по другую сторону Атлантики в игривом тоне, в Европе обсуждался с большим пылом. Мы уже отмечали, с каким беспокойством встретило австрийское правительство известие о созыве Великого Синедриона, так что эта новость не была использована для целей политической пропаганды только из-за опасений испортить отношения с Наполеоном. Подобные соображения не имели значения для России, находившейся в открытом конфликте с Францией. В начале 1807 года Священный Синод постановил читать во всех русских церквах обращение, обвиняющее Наполеона в заключении кощунственного союза с евреями:

«… чтобы завершить порабощение Церкви, он собрал во Франции еврейские синагоги, воздал почести раввинам и основал новый еврейский Великий Синедрион, тот же гнусный суд, который когда-то осмелился приговорить к распятию Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа. А теперь он осмеливается собрать всех евреев, которых гнев Господа рассеял по лику земли, и бросить их всех на разрушение Церкви Христовой, чтобы, о несказанная наглость, превосходящая все злодеяния, чтобы они провозгласили Мессию в лице Наполеона».

Глава римской католической церкви также опубликовал пасторское послание с обвинениями Императора французов в богохульстве. Таким образом, политическая пропаганда пыталась заставить звучать национальные мистические струны. Результат был достигнут, если судить по тому, какое место отводила русская пресса того времени теме Наполеона-Антихриста или Наполеона – Мессии евреев, а мистическое франкофильство русского общества все возрастало вплоть до Отечественной войны 1812 года. Каббалистические подсчеты, которыми занимается в «Войне и мире» Толстого Пьер Безухов, обдумывающий план убийства Наполеона, являются отражением этого состояния умов в русской классической литературе.
[1] [2] [3] [4]