VII
[1] [2] [3] [4]— Убери.
Появившиеся по знаку Поскребышева помощники вынесли папки.
Поскребышев спросил:
— Вернуть Абакумову?
Сталин поднял на него тяжелый взгляд.
— Кто. Такой. Абакумов?
Поскребышев промолчал.
Сталин повторил:
— Кто — такой — Абакумов?
— Министр государственной безопасности.
— Товарищ Сталин. Не знает. Такого. Министра. Ступай.
Поскребышев исчез.
«Подлый, гнусный жидяра. Жалкий комедиант. Испортил такую партию!..»
Сталин взял себя в руки. Закурил папиросу. Слегка отпустило. Но бешенство все еще клокотало внутри, выдавая себя желтым, тигриным огнем в глазах.
Испортил? Ничего не испортил. Жизнь — не шахматы. Даже если все фигуры оказались выведенными из игры, их всегда можно заменить новыми.
Вот так он и сделает.
Он все равно выиграет эту партию!
Сталин снова вызвал Поскребышева:
— Было как-то письмо. Из Лечсанупра. Какая-то докторша жаловалась, что неправильно лечат Жданова.
— Да, было, — подтвердил Поскребышев. — В середине сорок восьмого года. Вы сказали: «Чепуха». Письмо отправлено в архив.
— Найди.
— Слушаюсь.
Партию он испортил. Твою мать. Какой-то жидяра решил, что он может испортить игру товарищу Сталину. Товарищу Сталину не может испортить игру никто.
Даже сам Господь Бог.