Глава 5 (1)
[1] [2] [3] [4]— Если бы! Если бы! Но было никакого «если бы». Было радио.
— Постой. Так ты с этим носился шесть лет и даже не пикнул?
— А что мне было «пикать»? Я думал, это и так ясно.
— Ясно? Черное небо! Что ты плетешь, человече?! Опомнись! Если бы ты это сказал раньше, каждый бы решил, что ты рехнулся. А когда у Эннессона расфокусировался пучок, то это тоже ты? Да?
— Нет. Он… Ведь расфокусировка случается…
— Я знаю. Все знаю. Не меньше тебя. Эл, я не успокоюсь, пока ты не скажешь.
— Что?
— Что это только твое воображение. Это же дикая чушь. Ардер сам бы тебе сказал это, если б мог.
— Благодарю.
— Слушай, Эл, я тебе сейчас так врежу…
— Поосторожней. Я посильнее.
— А я злее, понимаешь? Болван!
— Не кричи так. Мы тут не одни.
— Ладно. Все. Но это была чушь или нет?
— Нет.
Олаф так втянул носом воздух, что у него побелели ноздри.
— Почему нет? — спросил он почти нежно.
— Потому что я уже раньше приметил эту… эту жадную лапу Гиммы. Я обязан был предвидеть это и взять Гимму за глотку сразу, а не после того, как я вернулся с известием о гибели Ардера. Я был чересчур мягок. Вот в чем дело.
— Ну ладно. Ладно. Ты был слишком мягок… Да? Нет! Я… Эл! Я не могу. Я уезжаю.
Он вскочил из-за стола. Я тоже.
— Ты что, с ума спятил! — крикнул я. — Он уезжает! Ха! Из-за того, что…
— Да, да. А что, прикажешь слушать твои бредни? И не подумаю. Ардер не отвечал. Так?
— Отстань.
— Не отвечал? Говори.
— Не отвечал.
— У него могла быть утечка?
Я молчал.
— У него могла быть тысяча различных аварий? А может быть, он вошел в зону отражения? Может, в этой зоне погас его сигнал, когда он потерял космическую скорость в завихрениях? Может, над пятном у него размагнитились излучатели, и…
— Довольно!
— Не хочешь признать, что я прав? Стыдись!
— Я же ничего не говорю.
— Ага. Значит, могло все-таки случиться что-нибудь такое, о чем я сказал?
— Могло.
— Тогда почему ты уперся, что это было радио? Радио, и больше ничего, только радио?
— Может, ты и прав… — сказал я. Я вдруг почувствовал страшную усталость, и мне все стало безразлично. — Может, ты и прав, — повторил я. — Радио… просто наиболее правдоподобное объяснение, понимаешь?.. Нет. Пожалуйста, помолчи. Мы и так говорили об этом в десять раз больше, чем надо. Лучше помолчи.
Олаф подошел ко мне.
— Конь… конь несчастный… у тебя слишком много этого добра, ясно?
— Какого еще добра?
— Чувства ответственности. Во всем надо знать меру. Что ты собираешься делать?
— Ты о чем?
— Сам знаешь…
— Не знаю.
— Плохо дело, а?
— Хуже некуда.
— Не поехать ли тебе со мной? Или куда-нибудь одному? Если хочешь, я помогу тебе это устроить. Вещи могу взять я, или ты оставишь их, или…
— Думаешь, мне нужно удирать?
— Ничего я не думаю. Но когда я смотрю на тебя и вижу, как ты помаленьку выходишь из себя, чуточку, так, знаешь, как минуту назад, то…
— То что?
— То начинаю думать.
— Не хочу я уезжать. Знаешь, что я тебе скажу? Я не двинусь отсюда никуда. Разве что…
— Что?
— Ничего. Тот, в мастерской, что он сказал? Когда будет готова машина? Завтра или уже сегодня? Я забыл.
— Завтра утром.
— Хорошо. Смотри, смеркается. Проболтали весь день…
— Дай тебе небо поменьше такой болтовни!
— Я пошутил. Пошли купаться?
— Нет. Я бы что-нибудь почитал. Дашь?
— Бери все, что хочешь. Ты умеешь обращаться с этими стекляшками?
— Да. Надеюсь, у тебя нет этого… чтеца с этаким слащавым голоском.
— Нет. Только оптон.
— Чудесно. Тогда возьму. Ты будешь в бассейне?
— Да. Только схожу с тобой наверх, надо переодеться.
Я дал ему несколько книг, в основном исторических, и одну о стабилизации популяционной динамики — это его интересовало. И биологию с большой статьей о бетризации. А сам переоделся и принялся искать плавки, которые куда-то запропастились. Так и не нашел. Пришлось взять черные плавки Олафа. Я накинул купальный халат и вышел из дома.
Солнце уже зашло. С запада, затягивая более светлую часть неба, надвигалась лавина туч. Я сбросил халат на песок, остывший после дневного зноя, и сел, касаясь концами пальцев воды. Разговор взволновал меня больше, чем я думал. Смерть Ардера торчала во мне, как заноза. Может, Олаф прав. Может, это только закон памяти, никогда не примиряющейся…
Я встал и без разгона нырнул головой вниз. Вода была теплая, а я приготовился к холодной и немного растерялся от неожиданности. Выплыл. Вода была действительно слишком теплая, словно я плавал в супе. Когда я вылезал с противоположной стороны бассейна, оставляя на стартовом столбике влажные отпечатки рук, что-то кольнуло меня в сердце. История Ардера перенесла меня в совершенно иной мир, а сейчас, может, потому, что вода была теплая, что она должна была быть теплой, я вспомнил девушку, и это было совсем так, будто я вспомнил что-то ужасное, несчастье, с которым я должен справиться, а не могу.
Может, и это я только втемяшил себе в голову. Я вертел в голове эту мысль и так и эдак, неуверенно, сжавшись в надвигающихся сумерках. Я уже едва различал собственное тело, загар скрывал меня в темноте, тучи затягивали все небо, и неожиданно, слишком быстро наступила ночь. Кто-то шел со стороны дома. Я пригляделся и различил в темноте ее белую купальную шапочку. Меня охватил страх. Я медленно поднялся, хотел бежать, но она заметила меня на фоне неба и тихо спросила:
— Брегг?
— Я. Хотите искупаться? Я вам… не помешаю. Я уже ухожу…
— Почему? Вы мне не мешаете… Вода теплая?
— Да. На мой взгляд, даже слишком, — сказал я. Она подошла к краю бассейна и, легко оттолкнувшись, прыгнула. Я видел только ее силуэт. Костюм был темный. Раздался всплеск. Она вынырнула у самых моих ног.
— Ужас! — воскликнула она, отплевываясь. — Что он наделал… Надо напустить холодной. Вы не знаете, как это делается?
— Нет. Но сейчас узнаю.
Я прыгнул через ее голову. Нырнул глубоко, так что вытянутыми руками достал до дна и поплыл над ним, то и дело касаясь бетона. Под водой, как это обычно бывает, было немного светлей, чем наверху, и мне удалось рассмотреть выход труб. Они находились в стене напротив дома. Я выплыл, уже немного задыхаясь, потому что долго пробыл под водой.
— Брегг! — послышался ее голос.
— Я тут. Что случилось?
— Я испугалась… — сказала она тише.
— Чего?
— Вас так долго не было…
— Я нашел. Сейчас пустим воду! — ответил я и побежал к дому. Можно было прекрасно обойтись без этого геройского ныряния: краны были на виду, в колонне напротив веранды. Я пустил холодную воду и вернулся к бассейну.
— Готово. Но придется немного подождать…
— Хорошо.
Она стояла под трамплином, а я — у короткой стенки бассейна, словно боялся приблизиться. Потом медленно, как бы нехотя подошел к ней. Глаза уже привыкли к темноте. Я мог даже различить черты ее лица. Она смотрела в воду. Ей очень шла эта белая шапочка. И казалось, она немного выше, чем в платье.
Я торчал возле нее долго, пока, наконец, не почувствовал себя неловко. Может быть, поэтому я вдруг сел. «Дубина, чурка!» — пытался я придумать для себя название пообиднее, но ничего не выдумал. Тучи сгущались, темнота росла. Становилось довольно прохладно.
— Вам не холодно?
— Нет. Брегг?