«Сумма технологии». Послесловие к дискуссии (3)

Но откуда взялась эта материальная «теория социального организма» в машине? Она возникла благодаря процессам противоречащих друг другу явлений самоорганизации. Потому что обучение у Природы приводит нас к выводу, что Природа не отделяет процессов формальных от эмпирических, как мы, что она делает «одно и другое одновременно», поскольку она также производит «уравнивания», такие информационные сообщения, элементы которых могут непосредственно входить друг с другом в реакции (физические, химические), и таким образом «формальный» язык генов есть одновременно материал для подстановки в определенных местах «генных уравнений». Может мы не сумеем создать ни одного «выращивания информации», но Природа его создала. Я думаю, что иначе это решить было нельзя. Природа должна была разгрызть твердый математическо-информационный орех, и она действительно разгрызла его так, будто читала Оккама, поскольку дальше, чем до молекулярного уровня записи информации, да такой, что сама с собой вступает в реакцию, будучи собственным строительным материалом, нельзя уже продвинуться для экономии средств и «существований».

Тем самым на выходах обеих систем, которые являются «гностическими творцами», мы получаем теорию, один раз в виде закодированной «неформально», и скорей – не только формально, а другой раз – в виде, к которому мы привыкли – определенной системы уравнений.

Различие, в конце концов, мало существенно, поскольку также и то, что закодировано в «теории – генотипе», можно декодировать. Однако же полцарства тому, кто, имея перед собой эти уже «расшифрованные» уравнения, мог бы их «понять»!

Если информационная вместимость яйцеклетки человека равняется количеству информации энциклопедии, то такую энциклопедию, в которой наверняка когда-то будет представлен генотип, можно будет прочитать только потому, что читатель будет знать физику, химию, биохимию, теорию эмбриогенеза, теорию самоорганизующихся систем и т.д. и т.п. Одним словом, будет знать язык и правила его применения. В случае теории, которую «родит» машина, он не будет знать ни языка, ни его правил; первое и второе он должен будет изучать. И вопрос в окончательной форме, звучит так: может ли он научиться?

Таким образом, в этом месте в наши рассуждения вмешивается фактор времени , поскольку вроде ясно, что надо больше времени, чтобы прочесть всю информацию, содержащуюся в бактериальной клетке и перекодированную на язык аминокислот или нуклеотидов, чем надо времени клетке, чтобы она поделилась. Во время одного прочтения, которое мы выполняем «глазами и мозгом», текста «сформализованной и перекодированной бактерии», она тем временем поделится сотни раз, ибо прочитает «сама себя» несравнимо быстрей в очередных делениях. В случае «теории общества», или в общем – системы чрезвычайно сложной – время чтения может оказаться таким, что читатель попросту уже потому только не поймет, что читает, что будет не в состоянии мысленно оперировать элементами «уравнений» – они слишком большие, ускользают у него из поля сознания, переступают диапазон его сконцентрированного внимания – это воистину труд данаид и сизифов одновременно – и проблема звучит тогда: будет ли сокращена теория в виде, представленным машиной, до формы достаточно простой, чтобы человек смог ее постичь?

Боюсь, что это будет невозможно. То есть, разумеется, это возможно, но только каждая очередная ее форма, выходящая из следующей редукции, окажется вместе с тем еще слишком «обширной» для человека, хотя уже – относительно «оригинала» – упрощенной вследствие потери элементов.

Машина будет тогда делать то, что делает физик, объясняя широкой общественности теорию гравитационных волн при помощи скупого арсенала школьной математики. Или то, что делает мудрец в сказке, который приносил жаждущему знаний королю по очереди – библиотеку на спинах стада верблюдов, затем – сотню томов во вьюках мулов, и, наконец – толстые книги, которые нес раб, ибо для короля эти очередные «редакции» были все еще «слишком обширны».
[1] [2] [3] [4]