IV

– Ну, какая вы грешница, Дуся! Сами на себя наговариваете.

– Что вы, Егор Васильевич! – горько и покорно усмехнулась Дуся. – Меня утешать нечего… Будто вы не знаете… Слышали, что сегодня Сашка кричал в подворотне?.. Ведь это все истинная правда: есть у меня ребеночек, а я не замужем… Срам какой!.. Боже мой, какой срам! На всю жизнь…

– Вот и неправда! – рассердился Антошин. – Если уж говорить о грехе и сраме, тo грех и срам тому, кто вас так бесчестно обманул и выбросил на улицу… Срам тому обществу, которое позволяет безнаказанно поступать так с бедными девушками…

– Что вы, Егор Васильевич! – ужаснулась Дуся. – О каком это вы обществе говорите? Ни в какое общество я не обращалась!.. Разве я себе могу такой позор позволить?

– Да нет, я совсем в другом смысле – успокоил ее Антошин. – Я говорю об обществе, где существуют богатые и бедные, где богатые могут как им угодно издеваться над бедными, где государственная власть стоит на защите богатых, какую бы подлость они себе ни позволили… Вот я в каком смысле.

– Сама я виновата, – сказала Дуся. – Не маленькая была. Свою голову имела на плечах…

– Так вот, – решительно перебил ее Антошин, – если хотите знать мое мнение, то ни один порядочный человек ничего, кроме сочувствия к вашей трудной судьбе, испытывать не можетл. А на мнение мещан и обывателей плюньте, мой вам совет.

– Слюны не хватит на всех плевать, – сказала Дуся, – А грех все равно грехом остается. И теперь мне всю жизнь перед богом грех мой замаливать надо. Это мне и батюшка на исповеди говорил.

– А вы не подумали, как это бог позволил тому мерзавцу такую подлость над вами совершить?

– Егор Васильевич! Вы подумайте, что вы говорите!.. Разве такое говорить можно?! Даже подумать!..

Нет, он, кажется, погорячился. Сам ведь решил, что еще рано с ней такие разговоры заводить, и не удержался. Надо было немедленно уходить подальше от религиозных вопросов.

– Так какая вы говорите, ваша вторая мечта?

– А вторая моя мечта, – сказала Дуся, которой не терпелось узнать на этот счет мнение Антошина, – это что бы Лукерья Игнатьевна заболела…

Теперь настала очередь ужаснуться Антошину.

– Вы же только что молились о ее здравии!

– Так я ведь о том мечтаю, чтобы она на время только заболела, и чтобы ее дочери в это время в Москве не было, и чтобы я одна за нею ухаживала, день и ночь, день и ночь, не покладая рук и не щадя себя и тогда она меня полюбит, как родную, и спустя какое-то время возьмет меня в долю. А когда она от старостиху мрет, чтобы я была ее наследницей, чтобы мастерская стала моей мастерской… Такая моя мечта… Можно мы немножечко постоим? Что-то у меня ноги совсем не идут… Отдохнем и пойдем…

«Хоть бы такси какое-нибудь подвернулось! – подумал с досадой Антошин. Силенки-то у нее, видать, совсем на исходе!» – подумал, и вспомнил, что ни, о каких такси и речи быть не может.

Он нащупал в кармане полушубка свой аварийный пятиалтынный и остановил трюхавшего мимо них облезлого старичка извозчика. Его клячонка явно обрадовалась неожиданной передышке. Заиндевелая, с выступающими ребрами и обвисшим дряблым животам, она была под стать своему хозяину и санкам с убогой, изъеденной временем матерчатой полостью.

– Извозчик! Сколько до Казенного переулка?

– Не надо! – густо покраснела Дуся. – Я и так дойду!.. Разве вам можно так тратиться!. Егор Васильевич!..

– Извозчик окинул взглядом полушубок и валенки Антошина.

– Двугривенный, – сказал он. – И деньги вперед.

– У меня всех денег пятиалтынный. Довези, будь друг! Видишь, заболела девушка.

Извозчик вздохнул, взял пятиалтынный, Антошин, не слушая Дусиных возражений, усадил ее рядом с собой на игрушечно узкое сиденье, застегнул полость, извозчик чмокнул, пугнул свою клячу кнутом, и они поехали. Впервые в своей жизни Антошин ехал на извозчике. На такси куда удобней.

– Зачем вы это? – начала было снова Дуся. Чтобы предотвратить ненужные укоры, Антошине напомнил, что их разговор о мечтах еще не закончен.

– А как же Полина? – спросил он. – Вы станете хозяйкой, а Полина как?

– Полина была бы у меня тогда старшей мастерицей, самой любимой моей помощницей.

– А ей не будет обидно?

– А чего ж тут Может быть обидного? – холодно удивилась Дуся. – Одному человеку везет, другому не везет. Так всегда в жизни. А это не грех, мечтать о таком?

– Чтобы Полина была вашей помощницей?

– Чтобы Лукерья Игнатьевна… захворала.

– Так себе мечта, – сказал Антошин после некоторого раздумья. Он никак не мог решить, стоит ли сейчас критиковать ее убогую мечту или отсрочить лучше это дело до будущей встречи у Малаховых. – Вы почитайте «Воскресение», а потом мы с вами сразу об очень многом поговорим.

– Значит, грех? – по-своему поняла его уклончивый ответ Дуся. – Вы прямо скажите, Егор Васильевич.

– Это смотря что понимать под словом «грех». Да совсем не в этом дело, Дуся, поверьте мне. Мы об этом еще успеем вдоволь наговориться… Скажу только, что могут быть у такой грамотной и умной работницы, как вы, более высокие мечты.

– Кто же меня такую возьмет замуж? – снова поняла его Дуся по-своему.

– Никакая вы, Дуся, не такая! – снова рассердился Антошин. – Выбросьте, это из головы раз и навсегда!.. В глазах любого порядочного человека вы вполне порядочная, не по своей вине хлебнувшая горя девушка…

– Какая же я девушка! – тихо, чтобы не расслышал извозчик, прошептала Дуся. – Девушка с ребенком!

– Господи, чепуха какая! – сказал Антошин.

Они миновали молча Лубянскую площадь, Златоустинский переулок, выехали налево, на узкую и темную Маросейку.

– Вы, Дуся, не говорите там у нас, что мы на извозчике ехали, – прервал наконец молчание Антошин. Он справедливо опасался, что Малаховы такой траты денег не одобрили бы.

На этот раз Дуся поняла его правильно:

– Не буду, Егор Васильевич. Можете быть уверены… Я вам эти деньги отдам. Будет получка, сразу ворочу.

– Только попробуйте! – сказал Антошин.

– Вы прямо как рыцарь какой! – восторженно прошелестела одними губами Дуся.

До чего же она все-таки была похожа на девушку из «Римских каникул»! Разве только что чуть-чуть подгулял носишко. Курносый такой и трогательный носишко. Интересно, как бы к ней отнеслась Галка, если бы неведомым чудом им с Дусей пришлось повстречаться?..

Еще издали, увидев дворника у ворот своего дома, Дуся заволновалась, остановила извозчика, торопливо простилась с Антошиным и остальную часть пути прошла пешком, не оглядываясь.

Но дворник все-таки успел заметить, что Дусю привез на извозчике какой-то мужчина.
[1] [2] [3]