Когда я снова стану маленьким (1)

- Встал? Быстро одевайся, а то в школу опоздаешь.

Я хотел бы, если бы снова стал маленьким, помнить, знать и уметь все, что умею и знаю теперь. Только чтобы никто не догадывался, что я уже был большим. А я как ни в чем не бывало - притворяюсь, будто я такой же мальчик, как вес: есть у меня папа и мама, и я хожу в школу. Так было бы всего интересней. А я бы все подмечал, и было бы так смешно, что никто ни о чем не догадывается.

Ну так вот, лежу я как-то в постели, не сплю и думаю:

"Знал бы, ни за что бы не хотел стать взрослым. Ребенку во сто раз лучше. Взрослые - несчастные. Неправда, будто они делают, что хотят. Нам еще меньше разрешено, чем детям. У нас больше обязанностей, больше огорчений. Реже веселые мысли. Мы уже не плачем - это правда, но, пожалуй, лишь потому, что плакать не стоит. Мы только тяжело вздыхаем".

И я вздохнул.

Вздохнул тяжело, глубоко: ничего не поделаешь. Никто ничего не изменит. Никогда уж больше я не буду маленьким.

Но не успел я вздохнуть, как стало темно. Совсем темно. Ничего не вижу. Только дым какой-то. Даже в носу защипало.

Скрипнула дверь. Я вздрогнул. Показался какой-то крошечный огонек. Как звездочка.

- Кто это?

А звездочка движется в темноте - все ближе и ближе. Вот уже около кровати, вот уже на подушке. Гляжу - а это фонарик. На подушке стоит маленький человечек... На голове у него высокий красный колпак. Седая борода. Гном. Только совсем маленький - с палец.

- Я пришел.

Гном улыбается, ждет.

И я улыбнулся. Потому что подумал, что мне это снится. Ведь и взрослому, бывает, приснится детский сон,- даже удивляешься, откуда он взялся.

А гном говорит:

- Ты меня звал, вот я и пришел. Чего ты хочешь? Только скорей! Не говорит, а как-то чирикает, тихо-тихо. А я все слышу и понимаю.

- Ты меня сам вызывал,- говорит,- а теперь не серишь. И помахивает фонариком: вправо, влево, вправо, влево.

- Ты не веришь,- говорит.- Раньше все люди знали, что бывают чудеса. Л теперь в колдунов, гномов и ведьм верят один дети.

Помахивает фонариком и головой покачивает. А я даже шевельнуться боюсь.

- Ну, назови какое-нибудь желание. Попробуй. Чего тебе стоит? Я пошевелил губами, чтобы спросить, а он уже догадался, знает.

- Ты меня вызвал Вздохом Тоски. Многие думают, что заклятье - это обязательно слова. Да нет же, нет!

И головой качает - нет, мол... Переступает с ноги на ногу. Смешно так. И фонариком - то вправо, то влево. Л я чувствую, что уже засыпаю. И широко раскрываю глаза, чтобы не заснуть. Потому что заснуть мне жалко.

- Вот видишь,- говорит гном,- видишь, какой ты упрямый! Скорей, не то я уйду. Мне долго нельзя оставаться. Потом пожалеешь...

А мне и хочется назвать желание, да не могу. Видно, так уж заведено на свете, что говорить легко, только когда тебе чего-нибудь не особенно хочется, а вот когда чего-нибудь очень хочешь, то трудно.

Вижу, что гном огорчился. Ж,алко мне его Но сказать ничего не могу.

- Ну, прощай,- говорит.- А жаль...

И вот он уже уходит. Только тут я быстро прошептал:

- Хочу опять стать маленьким.

Он вернулся, завертелся волчком - и прямо мне в глаза фонариком. И чирикнул что-то, но я не расслышал. Не знаю, как гном ушел. Только когда я утром проснулся, я все помнил.

С любопытством оглядываю комнату.

Нет, это мне вовсе не снилось.

Все правда.

Первый день

Я никому не говорю, что был взрослым, делаю вид, что всегда был мальчиком и жду, что из этого выйдет. Все мне как-то странно смешно. Смотрю и жду.

Жду, когда мама отрежет мне хлеба, будто я сам не могу. Мама спрашивает, сделал ли я уроки. Говорю, что да, сделал, а как на самом деле не знаю.

Все как в сказке о Спящей царевне, и даже хуже. Потому что царевна проспала сто лет, но и все спали вместе с ней, а потом вместе с ней проснулись: и повара, и мухи, и вся прислуга, и даже огонь в камине. Проснулись такими же, как были. А я проснулся совсем другим.

Я взглянул на часы и сразу отвернулся, чтобы себя не выдать. А вдруг тот мальчик не умел узнавать время?

Интересно, что будет в школе, каких я там встречу товарищей? Заметят они что-нибудь или будут думать, что я уже давно хожу в школу? Странно, что я знаю, в какую мне школу идти, на какой она улице. Знаю даже, что наш класс на втором этаже, а я сижу за четвертой партой, около окна. А рядом со мной Раевский.

Иду, размахиваю руками, марширую. Легким шагом, выспавшийся. Совсем не так, как когда был учителем. Смотрю по сторонам. Ударил рукой по жестяной вывеске. Сам не знаю, зачем я это сделал. Холодно, даже пар изо рта идет. Нарочно дышу так, чтобы было побольше пара. Мне приходит в голову, что я могу засвистеть как паровоз. II начать пускать пар, и бежать, а не идти. Но я как-то стыжусь. Ну, а, собственно, чего? Для того ведь я и хотел снова стать маленьким, чтобы мне было весело.

Но сразу как-то нельзя. Сначала надо ко всему присмотреться.

Идут ученики и ученицы, идут взрослые. Я смотрю, кто из них веселее. И эти идут спокойно, и те спокойно. Понятно: ведь на улице нельзя шалить. Да и не расшевелились еще. Я - другие дело: ведь я всего один день, как стал ребенком, мне весело.

И как-то странно. Словно я стыжусь чего-то...

Ничего. В первый день так и должно быть. Потом привыкну.

Иду я и вдруг вижу большущий воз. А лошадь никак его с места не сдвинет. Видно, плохо подкована - ноги скользят. Стоят мальчишки, смотрят. Остановился и я.

"Сдвинет или не сдвинет?"

Растираю уши, топаю, а то ноги мерзнут,- скорей бы уж воз тронулся, тогда бы все кончилось... А уходить, так ничего и не увидев, жалко. Лошадь, может быть, упадет, как тогда справится возчик? Если бы я был большой, то прошел бы равнодушно мимо; наверно, и вовсе бы не заметил. А раз я мальчик, мне все интересно.

Смотрю, как взрослые то и дело отстраняют нас с дороги, потому что мы им мешаем. И куда они так торопятся?

Ну хорошо. Воз, наконец, тронулся. И вот я прихожу в школу. Вешаю пальто в своем классе. А там шум. Кто-то говорит, что Висла стала.

- Сегодня ночью.

Другой говорит, что это неправда. Ссорятся. Вернее, не ссорятся, а спорят.

- Видали! Первый мороз, а у него Висла стала! Ну, сало-то, может, и плывет...

- А вот в том-то и дело, что не плывет.

- Ладно, хватит чепуху молоть!

Тут и другие ребята вмешались. Взрослый, наверное, сказал бы, что они ссорятся. И правда, один говорит: "Ты дурак!", а другой ему: "Сам балда!" От Вислы перешли к снегу. Выпадет сегодня снег или нет? Раз дым из трубы идет вверх - значит, снега не будет. И по воробьям можно узнать, будет ли снег. Кто-то говорит, что видел барометр.

И снова:

- Дурак!

- Зато ты умный!

- Врешь!

- А может, это ты врешь?

Участие в споре принимают не все. Иные стоят, сами ничего не говорят, а только слушают.

Я тоже слушаю и вспоминаю, что ведь и взрослые в кондитерской часто ссорятся: не из-за снега, а из-за политики. Совершенно так же. И так же говорят:

- Бьюсь об заклад, что президент не примет отставки! А здесь:

- Бьюсь об заклад, что снега не будет!

Взрослые не говорят "дурак", "врешь" - спорят повежливее, но тоже шум поднимают.

Стою я, слушаю, а тут влетает Ковальский.

- Эй ты, примеры решил? Дай списать. У нас вчера гости были. А учительница, может, проверять будет.

Я как ни в чем не бывало раскрываю сумку и смотрю, что делаете, в тетрадке. Словно она не моя, а другого мальчика, который за меня вчера приготовил уроки.

В это время звонок. А Ковальский не ждет, когда я ему разрешу, хватает тетрадку и мчится к своей парте. И вдруг мне приходит в голову, что если он все перепишет точь-в-точь как у меня, учительница может эти заметить и подумает, что это я у него сдул. Еще в угол меня поставит.

Смешно мне показалось, что я буду в углу стоять.

А Висьневский спрашивает:

- Чего смеешься?

- Так, вспомнилась одна вещь,- говорю я и продолжаю смеяться. А он:

- Сумасшедший. Смеется, а чему, сам не знает. Я говорю:

- Ничего я не сумасшедший. Может, и знаю, да только тебе говорить не хочу. А он:

- Скажите, какие секреты!

И отошел обиженный.

Странно, что я знаю, как их всех зовут: ведь я вижу их первый раз и они меня тоже. Совсем как во сне.

Тут входит учительница, а Ковальский тетрадки не отдал. Я зову шепотом: "Ковальский, Ковальский!", а он не слышит или делает вид, что не слышит. Учительница говорит:

- Ты что вертишься? Сиди спокойно.

А я думаю: "Ну, вот и заработал в школе первое замечание".

А сижу я неспокойно, потому что тетрадки-то у меня нет. Я спрятался за ученика, который сидит впереди, и жду, что будет.

Боюсь. Неприятно бояться. Если бы я был взрослый, я бы не боялся. Никто бы примеров у меня не списывал. А раз я ученик и товарищ меня попросил, не мог же я ему отказать. Он бы сразу сказал, что я эгоист, только о себе и думаю. Сказал бы, что я хитрый - хочу, чтобы учительница только меня одного хвалила.

Пожалуй, я буду учиться лучше всех, потому что я ведь уже один раз кончал школу. Правда, позабыл кое-что, но одно дело вспоминать, а другое учить заново.

Учительница объясняет грамматическое правило, а я его давно знаю. Учительница велит нам писать, а я - раз и написал. Написал и сижу.

Учительница заметила, что я ничего не делаю, спрашивает:

- А ты почему не пишешь? Я говорю:

- Я уже написал.

- Покажи-ка, что ты там написал,- говорит учительница, и видно, что она раздражена.

Я иду к учительнице и показываю ей тетрадь.

- Да, хорошо, но одну ошибку ты все-таки сделал.
[1] [2] [3] [4]