Сердце друга (7)

- Да я же сам "женатик", - смеясь, сознался наконец Акимов.

- И ты? - удивился Мигунов и, внезапно задумавшись, сказал с некоторой грустью: - Лучшие люди женятся. Боюсь, и мой черед приходит.

Акимов все время проводил на своем катере, руководил учебными занятиями, присутствовал при малых и больших приборках, вечерних поверках, расспрашивал матросов обо всем, что им известно о Баренцевом море, знакомился с бухтами, якорными стоянками и путевыми картами.

Этими всеми делами, а также ожиданием писем от Анички были полны мысли Акимова все время. Ожидание ее писем стало тем постоянным и напряженным состоянием души, которое не покидало его ни на минуту, чтобы он ни делал. Он вспомнил, что даже не знает почерка Анички, и представлял себе, каким должен быть ее почерк, а также старался представить, каким будет ее первое письмо и ее обращение к нему: "милый", "дорогой" или еще что-нибудь в этом роде. Он назначал все новые сроки для получения ее первого письма и, слегка насмехаясь над самим собой, старательно высчитывал, сколько дней прошло с момента получения ею его первого письма отсюда. А так как она должна, очевидно, ответить ему сразу же, ее ответ должен прибыть через такое-то количество дней. Не получив ответа в предполагаемый срок, он отнес это за счет больших расстояний и скрепя сердце назначил новый срок, а потом назначал все новые и новые сроки.

В течение этого времени спокойная жизнь на берегу несколько раз прерывалась поисками вражеских подводных лодок, обнаруженных на подходе к базе, а спустя три недели морской охотник совершил вторичное плавание в Варангер-фьорд.

На этот раз катером командовал Акимов, Бадейкин же находился внизу и появлялся на мостике только изредка. Потирая ручки, маленький лейтенант спрашивал Климашина или боцмана Жигало:

- А мой квартирант что? Хороший ученик?

Климашин отвечал:

- Вполне справляется, товарищ лейтенант.

Жигало отвечал коротко:

- Моряк.

Это было величайшей похвалой в устах боцмана, и Бадейкин радовался такой аттестации, потому что привязался к Акимову внезапной и сильной привязанностью, отличающей очень сдержанных и малообщительных людей.

Между тем катер приближался к той точке побережья, которая предуказана была ему боевым распоряжением. Берег не подавал признаков жизни. Бадейкин вышел на мостик.

- Не видать? - спросил он.

- Тишина, - ответил Акимов.

Минут сорок дрейфовали у берега, дожидаясь. Все молчали.

Наконец Акимов нетерпеливо сказал:

- Может, мне на розыски пойти?

- Нет, - энергически возразил Бадейкин. - Нет у нас такого приказа.

Уже собрались уходить, когда значительно южнее указанного пункта в небе появились долгожданные ракеты: три зеленые, две красные. И следом за ними оттуда донеслись звуки выстрелов.

- Полный вперед, - скомандовал Акимов.

Перестрелка становилась все более ожесточенной. Все на катере заняли места по боевому расписанию. Катер подошел к берегу, и Акимов велел сигнальщику дать условленную заранее ответную серию красных ракет. Это, как Акимов, впрочем, и предполагал, немедленно вызвало стрельбу по катеру. Боцман, сидевший у пулемета, начал отвечать. Закричала и стремительно взлетела в небо чайка.

С берега, совсем рядом, послышался хриплый голос:

- Мы тут, ребята.

С тупым треском упали на камни сходни. Пулеметы свирепствовали вовсю.

- Скорей, скорей, - негромко говорил Акимов, стоя у сходней.

Разведчики же шли очень медленно. Они несли что-то на плечах. Акимов не имел времени узнать, что именно, - он руководил огнем пулемета и матросских автоматов по невидимому противнику, стрелявшему из-за скал.
[1] [2] [3] [4]