Сыщик (1)
[1] [2] [3] [4]Они показали мне антенны, рассказали о частотах, показали большую радио– и компьютерную систему, — в общем, все, что нужно для связи.
Я спросил: «Если бы вам понадобилось передать сообщение куда-то еще — скажем, в Центр Маршалла, — как бы вы это сделали?»
Они сказали: «Мы лишь ретрансляционная станция. Все автоматически отправляется в Хьюстон и транслируется оттуда. Здесь мы не занимаемся коммутацией».
Таким образом, никаких доказательств я не нашел — по крайней мере, в Кеннеди. Но парни, работавшие там, отнеслись ко мне так хорошо, и все было так замечательно, что я почувствовал себя плохо. Я не люблю обманывать людей. А то, чем я занимался, было низким. Тем не менее, я подумал, что, когда я попаду в Хьюстон, мне лучше сделать то же самое.
В понедельник во Флориду приехал мистер Хотц, чтобы поработать вместе со мной. (Позже он мне сказал, что его прислали с конкретными указаниями наблюдать за тем, что я делаю и удерживать меня от «сумасшедших поступков».) Мистер Хотц привез список того, что нужно расследовать: «Список очень длинный, — сказал он, — так что я буду рад разделить всю работу с Вами». Некоторые вещи, по его словам, было легче сделать ему, а все остальное я уже сделал — кроме того листочка бумаги, на котором было написано: «Погнали дальше». Мистер Хотц намекал, что этот листочек мог быть вырван из ежедневника кого-то, кто занимался сборкой ракета-носителей. Это ни в коей мере не приблизило меня к разгадке; я просто не собирался этим заниматься. Вместо этого я отправился повидать мистера Ламберта, который сказал, что желает со мной побеседовать.
Мистер Ламберт занимал высокий пост, он был большой шишкой и отвечал за сборку твердотопливных ракета-носителей. Он хотел рассказать мне о каких-то проблемах, которые у него были. «Раньше рабочие были гораздо более дисциплинированными, — объяснил он, — но сейчас они далеко не такие». Он привел парочку примеров.
Первый инцидент был связан с разборкой ракета-носителей после того, как их достали из моря. Секции ракеты скреплены с помощью 180 штифтов — диаметр каждого штифта около полутора дюймов, а длина около двух дюймов, — и эти штифты расположены по всему стыку.
Существовал своего рода технологический процесс разборки ракеты на секции, во время которой рабочие должны были вытягивать ракету на определенное расстояние. Рабочие же следили только за величиной прикладываемой силы — около 11 000 фунтов. С точки зрения физики, такой метод был лучше, поскольку его идея состояла в снятии нагрузки со штифтов.
Однажды динамометр оказался неисправным. Рабочие все увеличивали и увеличивали прикладываемую силу, удивляясь, почему им не удается достигнуть отметки в 11 000 фунтов, когда внезапно один из штифтов сломался.
Мистер Ламберт объявил рабочим выговор за то, что они не следовали технологическому процессу. Это напомнило мне свои собственные попытки усовершенствовать разные вещи в отеле своей тети: твой метод лучше, чем тот, что используется, но потом происходит небольшое происшествие…[35]
Вторая история, которую мне рассказал мистер Ламберт, была связана со сборкой секций ракеты. Обычный технологический процесс состоял в том, чтобы ставить одну секцию на другую и выравнивать верхнюю секцию по нижней.
Если требовалось немного изменить форму секции, то, согласно технологическому процессу, ее сначала должны были поднять с помощью крана, чтобы в течение нескольких дней она повисела в горизонтальном положении. Все это довольно просто.
Если с помощью метода подвешивания не удавалось добиться необходимой круглости секции, то существовал еще один метод: использовать «круглильное приспособление» — стержень с гидравлическим прессом на одном конце и гайкой на другом — и увеличить давление.
Мистер Ламберт сказал мне, что давление не должно превышать 1200 фунтов на квадратный дюйм (ф.к.д.). Однажды при 1200 ф.к.д. секция по-прежнему была недостаточно круглой, поэтому рабочие взяли гаечный ключ и начали поворачивать гайку на противоположном конце. Когда у них наконец получилась достаточно круглая секция, давление поднялось до 1350 ф.к.д. «Это еще один пример отсутствия дисциплины среди рабочих», — сказал мистер Ламберт.
Я все равно хотел поговорить с рабочими-сборщиками (мне очень нравятся подобные разговоры), поэтому я договорился о встрече с ними на следующий день в 2:30 дня.
В 2:30 я вхожу в комнату, где стоит длинный стол, за которым сидят человек тридцать-сорок: с угрюмыми лицами, очень серьезные, готовые к разговору с Членом Комиссии.
Я пришел в ужас. Я не осознавал своего ужасного могущества. Я видел, что они расстроены. Им должно быть сказали, что я расследую ошибки, которые они сделали!
Поэтому я сразу же сказал: «Мне нечего было делать, поэтому я решил прийти и поговорить с ребятами, которые собирают ракеты. Я не хочу, чтобы все прекращали свою работу только потому, что я хочу кое-что узнать из своего собственного любопытства; я хотел поговорить только с рабочими…»
Большинство людей встали и ушли. Осталось всего шесть или семь парней — команда, которая действительно собирала ракету, их мастер и какой-то начальник, который занимал более высокий пост в этой системе.
Как бы то ни было, эти парни по-прежнему немного побаивались меня. Они не хотели говорить начистоту. Первое, что я сказал, было: «У меня есть вопрос: когда вы измеряете три диаметра и эти диаметры совпадают, действительно ли секции ракеты хорошо подходят друг к другу? Мне кажется, что может получиться так, что на одной стороне ракеты будут шишки, прямо напротив которых окажутся плоские участки, так что три диаметра будут равны, но секции при этом не подойдут друг к другу».
— Да, да! — говорят они. — У нас постоянно получаются такие шишки. Мы называем их соска ми.
Единственная присутствовавшая в комнате женщина сказала: «Со мной это никак не связано!» — и все засмеялись.
— Мы все время получаем такие соски, — продолжили они. — мы пытались рассказать об этом контролеру, но у нас ничего не выходит!
Мы говорили обо всех деталях, а подобные разговоры творят чудеса. Я задавал вопросы, основанные на том, что могло произойти теоретически, но им казалось, что эти вопросы задает их коллега, который знает об их сугубо технических проблемах абсолютно все. Они очень быстро расслабились и рассказали мне все свои идеи по поводу усовершенствования того, чем они занимались.
Например, при использовании круглильной машины стержень необходимо проталкивать через отверстия, которые находятся точно друг напротив друга. Всего отверстий 180, поэтому рабочие должны быть уверены, что стержень пройдет через два отверстия 90 раз. Затем оказывается, что для того, чтобы сосчитать отверстия, нужно забираться в очень неудобное место. Процесс проходит крайне медленно и с большим напряжением.
Они считали, что было бы очень полезно нанести четыре метки краской, через каждые 90 градусов, еще на заводе. Тогда им пришлось бы считать только 22 отверстия до ближайшей метки. Например, если они проталкивают стержень через отверстие, которое находится в 9 отверстиях по часовой стрелке от помеченного отверстия, тогда другой конец это стержня пройдет через отверстие, расположенное в 9 отверстиях по часовой стрелке от противоположной метки.
Мастер, мистер Фичтел, сказал, что он написал докладную записку с этим предложением вышестоящим лицам два года назад, но ничего так и не изменилось. Когда он спросил, почему, ему сказали, что реализация его предложения будет стоить слишком дорого.
— Слишком дорого нарисовать четыре маленькие линии ? — недоверчиво сказал я.
Все засмеялись. «Дело не в краске, а в бумажной волоките, — сказал мистер Фичтел. — Им пришлось бы переработать все справочники».
У рабочих из команды по сборке были и другие наблюдения и предложения. Они беспокоились о том, что если две секции ракеты будут царапаться друг о друга, как это происходит сейчас, при сборке, то металлические опилки могут попасть в резиновые уплотнения и повредить их. У них нашлось даже несколько предложений по изменению конструкции уплотнений. Эти предложения были не слишком хорошими, но главное, что рабочие думали ! Я получил впечатление, что они не были недисциплинированными; они были очень и очень заинтересованы в том, что делают, но их не слишком поощряли. Никто не обращал на них особого внимания. Именно поэтому меня удивило и обрадовало то, что, несмотря на все обстоятельства, их боевой дух так высок. Потом рабочие начали разговаривать с начальником, который остался на нашей встрече. «Мы кое-чем разочарованы, — сказал один из них. — Когда комиссия собиралась посмотреть, как собирают ракета-носитель, демонстрацию должны были провести менеджеры. Почему Вы не позволили нам это сделать?»
— Мы боялись, что вы испугаетесь членов комиссии и не захотите этим заниматься.
— Нет, нет, — сказали рабочие. — Мы считаем, что хорошо выполняем свою работу, и хотели показать, что мы делаем.
После этой встречи начальник пригласил меня в кафетерий. Пока мы обедали — рабочих с нами уже не было, — он сказал: «Меня удивило, насколько их все это волнует».
Позднее я разговаривал с мистером Фичтелом об инциденте, связанном с увеличением давления свыше 1200 ф.к.д. Он показал мне записи, которые сделал во время проведения той операции: это не были официальные бумаги, которые сшиваются вместе; это было что-то вроде неофициального, но аккуратно написанного дневника.
Я сказал: «Я слышал, что давление поднялось до 1350».
— Да, — сказал он, — мы затянули гайку на другом конце.