Г. Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 1) (16)

ся причина того снижения покупательной способности нашего рубля, которое отмечено мною в начале статьи и которое повело и к другим неблагоприятным результатам.

Но может быть, другого выхода и не было. Может быть, накопление внутри всего народного хозяйства было настолько ничтожно, что только искусственным методом понижения курса рубля, т. е. чего-то вроде налога на всех держателей денег, мы могли произвести то развертывание, которое было необходимо и, скорее все-таки, недостаточно с точки зрения внутренних пропорций нашего хозяйства. Вопрос достаточно законный, ибо и при самом сознательном руководстве производством мы все же каждый раз должны исходить из данного состояния производительных сил и попытка дать такой темп развитию хозяйства, который не соответствует возможной на базе этого состояния производительных сил производительности труда, неизбежно привел бы к неудаче, а в наших условиях все еще товарного хозяйства -- к экономическому кризису.

Вопрос о методах определения размера национального накопления находится еще в совершенно неразработанном состоянии. Даже гораздо более простой вопрос о национальном доходе настолько сложен, что при определении его субъективные особенности и настроение того или иного автора играют, пожалуй, не меньшую роль, чем те объективные данные, на которые он опирается. Поэтому мы не будем пытаться определить весь размер национального накопления и посмотрим только, не образовывались и не образуются ли в отдельных участках нашего народного хозяйства такие источники доходов, которые с точки зрения задач нашего хозяйственного развития бесполезны и которые теми или иными путями могли бы быть направлены на усиление средств для развития промышленности.

Если поставить вопрос так, то мысль невольно обращается к той разнице между оптовыми и розничными ценами, рост которой создает "незаслуженную прибыль" торговому капиталу вообще и частному торговому капиталу в частности. Бесполезность сосредоточения средств в этой области доказывать не приходится -- не даром же борьба с непомерной высотой розничных накидок является одним из центральных вопросов нашей экономической политики.

Для определения движения этой разницы - "оптово-розничных ножниц" мы возьмем движение оптовых и розничных цен на продукты промышленности по индексу Госплана и индексу КИ - последний мы выбираем потому, что номенклатура входящих в него товаров близко подходит к номенклатуре единственного у нас оптового индекса -- индекса Госплана. С самого начала отметим: 1) что индекс Госплана учитывает не отпускные цены наших товаров, а некоторую среднюю оптовых цен государственных учреждений, кооперативов и частных лиц.* Такая средняя, разумеется, гораздо больше, чем отпускные цены, ориентируется на рыночную конъюнктуру, т. е. на движение розничных цен, и, следовательно, разница между ней и розничными ценами меньше, чем между розничными и отпускными, 2) что в индексы Госплана учитываются, помимо предме

* См. Бобров, "Индексы Госплана", с. 38.

тов широкого потребления, входящих в индекс Конъюнктурного института, также и цены на средства производства (каменный уголь, нефть, сорт железа, серная кислота и пр.), где говорить о разнице оптовой и розничной цены вообще трудно. Следовательно, если бы нам удалось выделить из индекса Госплана только предметы потребления, то относительный размер разницы с розничными ценами был бы больше, 3) что, как неоднократно отмечалось, индекс Конъюнктурного института недостаточно отражает высоту цен в деревне и мелких городах и местечках, где накидки достигают максимальной величины. Таким образом, последующие подсчеты расхождения оптовых и розничных цен, во всяком случае, являются скорее преуменьшенными, чем преувеличенными.

Как же шло движение оптовых и розничных цен. На прилагаемой диаграмме (No 1) высота обоих индексов принята на 1 октября 1923 года (т. е. перед кризисом, когда, как известно, накидки были достаточно высоки) за 100 и дано процентное изменение их до 1 марта 1926 года. Оптовые цены почти непрерывно снижаются (сначала быстро, а затем медленнее) вплоть до июля 1925 года, спустившись к этому моменту на 31% относительно начального пункта. После этого они испытывают незначительное повышение и к марту 1926 года составляют около 72,5% относительно того же начального пункта. Совсем иначе идет дело с розничными ценами: после довольно резкого (но все же менее резкого, чем падение оптовых цен) снижения в период кризиса октября-января они в течение остальной части 1923-24 хоз. года испытывают колебательное движение вокруг уровня около 90%. В следующем 1924-25 году вплоть до июня они идут вниз даже несколько быстрее оптовых и в момент этого минимума (который является минимумом и для оптовых цен) доходят до 80 с небольшим процентов своей начальной высоты. После этого они снова быстро идут вверх и, начиная с декабря месяца, стоят уже немного выше уровня 1923--24 года, если не принимать во внимание первых трех кризисных месяцев последнего, несколько выше 91%. Эта диаграмма, мне кажется, с полной наглядностью рисует независимость движения наших розничных цен от отпускных. Некоторые намеки на одновременное (без всякой, однако, пропорциональности) движение тех и других указывают лишь на то, что оптовые (но не отпускные) цены, хотя в очень слабой степени, все же стремятся двигаться вслед за розничными.

Расстояние между соответствующими точками обоих кривых показывает, насколько увеличилась накидка на оптовые цены сверх той, которая была 1 октября 1923 года. Едва ли кому придет в голову утверждать, что в то время накидка на оптовые цены была чересчур мала и убыточна для торговли. Стоит только просмотреть литературу того времени, в которой жалобы на обогащение частного капитала встречаются на каждом шагу. Увеличение этой накидки интересами народного хозяйства никоим образом оправдано быть не может. Для того, чтобы определить размер этого увеличения, обратимся к диаграмме No 2.

Эта диаграмма отличается от предыдущей тем, что оптовый индекс принят везде за 100 и, следовательно, изображается прямой линией. Розничный же индекс принят за 100 на 1 октября 1923 года, последующие

же его изменения взяты в процентном изменении к изменениям оптового индекса. Таким образом, разница между соответствующими точками оптового и розничного индекса выражает, на какой процент оптовой цены увеличились розничные цены с 1 октября 1923 года, иначе говоря, какова была дополнительная накидка на оптовую цену в процентном отношении к последней. Остановимся на результатах.

В течение всего 1923-24 года дополнительная накидка растет, дойдя к концу его почти до 25% оптовой цены и составив в среднем за год 14,5%. В 1924-25 году она снижается до июля, но и в этот момент минимума остается все же выше средней предыдущего года -- 16,2% против 14,2%. После этого вновь быстрый рост, доходящий к концу года до 23,4%. Средняя за этот год выражается в 20,4%. Наконец, в текущем году до декабря рост продолжается, достигая к этому моменту рекордной цифры в 27,9%, к 1 февраля несколько снижается, спустившись почти до 25%, и к 1 марта вновь несколько повышается. В среднем по шести месячным показателям он достигает уже 125,7%. Эти три ступеньки -- 14,5, 20,3, 25,7 и характеризуют рост "незаслуженных доходов" торгового капитала, который шел вопреки всем нашим мероприятиям по борьбе с розничными накидками.

Попробуем теперь сделать хотя бы грубый подсчет размеров этих "незаслуженных доходов". Согласно последним данным, представленным ВСНХ при плане на 1924-25 год, подлежащая реализации продукция промышленности, охватываемой производственными планами ВСНХ, составила по отпускным ценам в червонных рублях в 1923-24 году 2.425 млн. р., а в 1924-25 году -- 3.570 млн. р. Из этой продукции я отнес к предметам широкого потребления почти всю текстильную промышленность (95,), пищевую (100%), большую часть кожевенной (87%), силикатной (стекло - 44%). По лесной взял 26%, имея в виду дрова для широкого потребления и изделия, по металлической -- 21% (продукция Метиза --металлические изделия; металлургическая промышленность и с.-х. орудия не включены совсем, хотя частично, кровельное железо, проволока, мелкие с.-х. орудия в отношении количества розничных накидок играли крупную роль), по бумажной - 20% и по горной - 12,4% (нефтяные продукты, в частности, керосин). Совершенно не включена винокуренная промышленность, как не входящая в существующие индексы, и электротехническая промышленность. При таком распределении получится, что в общей массе реализуемой продукции предметы широкого потребления составляют около 60%. Этот подсчет почти полностью совпадает с подсчетами ВСНХ, производившим его другим методом --относя продукцию одних отраслей производства целиком к предметам потребления, а другие - к средствам производства. Поскольку можно говорить о точности этих подсчетов - они страдают скорее в сторону преуменьшения роли продуктов потребления, чем преувеличения.

Приняв эти подсчеты, мы получим, что предметы широкого потребления в 1923-24 году составили (2,425млн*60)/100= 1.455 млн. черв. руб. При среднем увеличении розничной накидки в этом году в 14,5% (к оптовой цене, а не к отпускной), беря ее на отпускную цену, мы опять-таки
[1] [2] [3] [4]