Г. Архив Троцкого (Том 2) (9)

рую вел ЦК в течение этих трех лет урожая, а вот на этот вопрос

ЦК не желает отвечать, от постановки его уклоняется. Признание

кулака заставило ЦК признать положение, выдвигавшееся оппози

цией: кулак является хозяйственным авторитетом в деревне, у не

го смычка с городским спекулянтом, дающим за хлеб дороже, и он

(кулак) имеет возможность вести за собой середняка. Почему кулак

стал авторитетом, почему у него смычка со спекулянтом? Откуда

все это? Ведь нам не так давно проповедовали, что кулаку деваться некуда, ибо общие рамки развития заранее даны строем диктатуры пролетариата, что кулак волей-неволей будет врастать в социализм. Может быть, и здесь виноват стрелочник, чиновник, который допустил такую смычку, а теории ЦК и общая экономическая политика не при чем?

6. Если кулак имеет возможность вести за собой середняка, а в партии народились элементы, пуще всего желающие быть в мире с кулаком, то в случае больших событий и осложнений, еще больших, чем в деле с заготовками, сие обстоятельство даст очень больно и сильно знать себя. Не только может, но и должно. Если ЦК стал на эту точку зрения, он должен был понять всю опасность, идущую справа от этих чуждых партии и рабочему классу элементов, т. е. опасность термидорианских элементов в стране. А если ЦК это понял, то он должен повернуть огонь уж не "налево", как было до сих пор, а "направо". Так поступил бы всякий политик, умеющий продумать положение вещей. Но последовательность не свойственна центристам. Их отличительная черта -неспособность предусмотреть что бы то ни было, несоответственность мыслей, планов, мероприятий, крохобор-чество, отставание, "хвостизм" руководства. Центристы менее всего отражают массовые настроения, но зато они пытаются всегда и часто не без успеха подменить собой партию. Эта подмена совершается аппаратным путем. Слой служащих в партийных, советских, профессиональных и кооперативных органах у нас насчитывает сотни тысяч людей. Власть этого слоя громадна. Этот слой управленцев требует "покоя", "деловой работы", боится социальных кризисов, все надменно рассматривает сверху: и партию, и сов[етскую] власть, и профсоюзы, и кооперативы. Этот слой видит главного врага в революционных ленинцах, вечно анализирующих, смущающих дух покоя, "мечтающих" о мировой революции, когда можно ограничиться "полным построением социализма в одной стране". Вражда к оппозиции бешеная, почти зоологическая ненависть к идеологам ее, особенно к Л. Д. Троцкому, сближает людей центра с правой группой, которая в своем оппортунизме и [...]236 в значительной мере отражает интересы "хозяйственно мощного" крестьянства. Вот почему вместо того, чтобы повернуть огонь направо, группа центра одновременно с государственной борьбой против кулачества еще более усиливает преступную, ничем не оправдываемую расправу с большевиками-ленинцами арестами и ссылками. Под влиянием этих расправ, под воздействием целой кампании, предпринятой ЦК, отдельные колеблющиеся единицы отошли от оппозиции, но последних гораздо меньше, чем арестованных, высланных, сосланных. Эти отходы, понятно, не меняют дела в основном, они знаменуют только некоторые личные перегруппировки в трех основных течениях, намеченных в платформе большевиков-ленинцев (оппозиции) к XV съезду ВКП23'.

В данное время классовые противоречия в стране углубились.

Выражением их служит новая вынужденная хвостисто-отсталая по

зиция центра в аграрной политике. Есть ли это левый курс или ле

вый зигзаг? Левый курс вынужденным никак не бывает. Вынужден

ный левый курс этим самым говорит о временности зигзага

в политике. Данный зигзаг отличается предательской замысловато

стью: он взял -- правда, неопрятно, грубо, неряшливо -- некоторые

положения оппозиции, но сделал это по-воровски, крадучись,

ни словом не обмолвившись о своих ошибках и не пытаясь связать

эти новые положения со старыми своими утверждениями и не пере

сматривая своих отношений к оппозиции. Перед нами не только ле

вый зигзаг, но и причудливое, уродливое отражение его в кривом

зеркале. Вносит ли этот зигзаг новое во взаимоотношение центра

к оппозиции? Да, вносит: репрессии усилились. Это характерно, по

казательно, ибо в этом сущность центризма. Отношение к оппози

ции это оселок, о который точится левизна, это лакмусовая бумаж

ка, по которой можно узнать правизну или левизну курса. Кулак,

выросший и осмелевший благодаря оппортунистическому руковод

ству ВКП, хочет сыграть в нынешней социальной революции ту же

роль, какую во времена Керенского хотел сыграть Корнилов, тоже

выросший и осмелевший благодаря политике Керенского. Керен

ский возвел его к Советам и, казалось, повернул руль. Надолго ли?

Керенским тоже как бы был взят тогда "левый курс". А большевики

тогда противопоставляли этому курсу Керенского -- его отношение

к большевикам и к основным вопросам революции, формулирован

ным большевиками. Теперь наши коммунистические "керенские"

как будто поворачивают руль в крестьянском вопросе. Вполне есте

ственно и законно спросить: а каково их отношение к большевикам

ленинцам (оппозиции) и к коренным вопросам, формулированным

оппозицией в знаменитой платформе? И что же? Платформы

не признают, с большевиками-ленинцами дико расправляются. По

чему? Да потому, что эти коммунистические "керенские" есть, бы

ли и будут оппортунистами, колеблющимися центристами с хвос

тистской колеблющейся политикой.

Можем ли мы менять свое отношение к оппортунистам? Нет,

мы должны всегда критиковать, разоблачать, указывать на их не

последовательность, политическую трусливость по отношению

к правым. Понятно, государственно организованная борьба с кула

ком есть новый факт огромного значения, но сама борьба, вынуж

денная, проводится непоследовательно, трусливо, с оговорками,

бюрократически, без перспектив, без ясной цели. Маркс в "Граж

данской войне"238 говорит, что прудонисты и бланкисты оказались

вынужденными делать во время Коммуны239 противоположное то

му, чему они учились до наступления Коммуны. Так и Сталин, и Бу

харин, и вся центристская верхушка вынуждена теперь делать про

тивоположное тому, что она проповедовала в крестьянском

вопросе все эти четыре года. Свое вынужденное дело они и будут
[1] [2] [3] [4]