II (6)

[1] [2] [3] [4]

Полемика об «Испании» отражала положение в среде республиканцев – пассивность и прекраснодушие одних и догматическую непримиримость других. Потребовалось немало времени, испытаний и жертв, чтобы сотрудничество антифашистов Испании стало реальным фактом.

С 1931 года Испания становится не только одной из постоянных тем Эренбурга, но и частью его жизни. Находясь в Париже в качестве корреспондента «Известий», он пристально следит за событиями в Испании. Они воспринимаются Эренбургом в свете поляризации сил в Европе – приход к власти в Германии Гитлера, разгром в Вене восстания рабочих, подавление фашистского мятежа во Франции.

«Спасти культуру от фашизма!» – лозунг Парижского конгресса писателей, одним из организаторов которого был Илья Эренбург. Слова об ответственности писателей были для него не сиюминутным лозунгом. Еще в 1933 году в статье «Мигель Унамуно и трагедия «ничьей земли» Эренбург выступил с предостережением, не потерявшим актуальности и через 50 лет: «Велика опасность опрощения, нивелировки, замены всех инструментов одним барабаном, отрицания глубины и многообразия жизни. Но не менее страшна и другая опасность – чрезмерного усложнения, подмены живой жизни игрой, жонглирования легкими идеями и редкими словами, инфляции мысли, за которой неизменно следует инфляция крови»{150}. [375]

В феврале 1936 года на всеобщих выборах в Испании победил Народный фронт. Во Франции дело также шло к победе Народного фронта. Создавалась реальная возможность остановить фашизм в Европе. Весной 1936 года Эренбург увидел новую Испанию. Он поехал в Астурию; в Овьедо еще не успели ликвидировать следы разгрома восстания горняков, а гвардия уже выступила против нового правительства. В стране вызревал военный мятеж. Поездка писателя не осталась незамеченной – выходившая в Севилье газета «ABC» 30 апреля сообщала о вояже «советского эмиссара» Ильи Эренбурга{151} (накануне мятежа правым нужна была «рука Москвы» в испанских делах).

Вернувшись в Париж, Эренбург стал свидетелем внушительной победы Народного фронта. Однако это не сняло тревоги за положение в Испании. Эренбург выступил на собрании левых интеллигентов с докладом об испанских событиях. Вот каким запомнил Эренбурга присутствовавший на этом собрании писатель А. В. Эйснер: «Сидя за столиком на эстраде банкетного зала ресторана, где собралось около ста человек, он, заложив руки в карманы, раскачиваясь на стуле, с убийственным сарказмом обрисовывал типы титулованных контрреволюционеров мадридских салонов. С грустной иронией он рассказывал о мягкотелости правительства… о белобородых старичках, проповедующих Бакунина и Кропоткина в портовых тавернах. Он говорил о голодающем народе и о широкоплечих контрабандистах в черно-красных шарфах, проносящих через границу французский коньяк и парижские духи. Насмешливая улыбка постепенно сползала с его губ. Стул под ним перестал раскачиваться. Тонкий голос звучал все громче, в нем зазвенели металлические нотки. Он предупреждал. Народный фронт в Испании в опасности. В стране, где на шесть солдат приходится генерал и на десять человек – сутана, попы и генералы готовят мятеж. Министры из профессоров ничего не видят и ничего не делают. Полиция на стороне заговорщиков. Народ безоружен. Рабочие разъединены. Армия в руках аристократического офицерства. Зреет международный заговор против Испанской республики. Фашизм точит нож… Расходясь, взбудораженные слушатели [376] обменивались недоуменными репликами: «Откуда он взял это?.. Почему молчат наши газеты?»{152}

18 июля 1936 года застало Илью Эренбурга в Париже за работой над книгой рассказов «Вне перемирия» (в ней 15 коротких сюжетов – разные страны, разные герои; три рассказа связаны с темой астурийского восстания; книгу объединяет одно чувство – тревога)… Поздним душным вечером радио передало первое сообщение о фашистском мятеже в Испании… Оглядываясь на прожитые годы, Эренбург напишет потом, что «для одних жизнь раскололась надвое 22 июня 1941 года, для других – 3 сентября 1939, для третьих (и для него самого) – 18 июля 1936»{153}. С этого дня борьба с бесстыдной идеологией и бесчеловечной практикой фашизма стала главным содержанием деятельности Ильи Эренбурга. Он немедленно обратился в редакцию «Известий» – его место в Испании. Но вопрос о посылке военного корреспондента в Мадрид редакция согласовывала долго. Томление Эренбурга было тем более сильным, что многие его друзья – Андре Мальро, Жан-Ришар Блок, Поль Низан – тотчас же отправились в Мадрид; 8 августа в Барселону прибыл корреспондент «Правды» Михаил Кольцов; даже далекий от политической злобы дня Сент-Экзюпери поехал в Испанию – а Эренбургу приходилось довольствоваться пересказом чужих сообщений. 25 июля он передал в «Известия» первый обзор положения в Испании, основанный на анализе французской и испанской прессы, на сообщениях очевидцев и радио.

Военный мятеж, начавшийся одновременно во всех гарнизонах Испании, был во многих городах подавлен практически безоружным народом. План молниеносного захвата власти мятежниками провалился. Началась подготовка к походу мятежников на Мадрид. Этот поход, осуществленный армиями генералов Франко, Мола и Кейпо де Льяно, к середине августа захлебнулся. У республиканской Испании была реальная возможность покончить с мятежниками уже в конце августа 1936 года, если бы испанские события оставались локализованными. Прикрываясь словами о «невмешательстве в испанские дела», французское правительство социалиста Леона Блюма уже в конце июля 1936 года закрыло границу с [377] Испанией для военных грузов. Однако эта мера ударила лишь по республиканской Испании – мятежники получали морем и через Португалию энергичную помощь фашистских Германии и Италии: оружие, технику, советников.

«Борьба идет между трудовой Испанией и фашистами всего мира», – писал Эренбург в «Известиях» 31 июля 1936 года. Помимо ежедневных корреспонденции для газеты, он работает над фотоальбомом об испанских событиях и 24 августа отправляет в Москву рукопись альбома и фотографии. 26 августа Эренбург посылает в редакцию последний материал из Парижа – корреспонденцию о защите Ируна и Сан-Себастьяна – и затем поездом отправляется в Барселону. Отныне его адрес для всей корреспонденции – Барселона, отель «Мажестик».

Первые десять дней в Каталонии Эренбург провел на колесах. Понять, что происходит в стране, было трудно. Не приходилось и думать о статьях для газеты. Эренбург вспоминал: «Не только крестьяне не знали, что происходит в соседней деревне, – в Барселоне никто не мог ответить на вопрос, в чьих руках Кордова, Малага, Бадахос, Толедо»{154}. Вместе с кинооператорами Карменом и Макасеевым Эренбург совершает пятидневную поездку на Арагонский фронт, знакомится с авиачастью «Красные крылья», приезжает под Уэску, где линию фронта держат анархисты, руководимые Дуррути. Только 4 сентября Эренбург отправил первую телеграмму в «Известия»: «Барбастро (по телеграфу). Сегодня ваш корреспондент присутствовал при обстреле населения деревни Монт-Флорид семью трехмоторными самолетами «юнкере», предоставленными мятежникам Германией. Фашисты вторглись в Тардиенте и уничтожили крестьянский урожсай». Впоследствии он вспоминал об этом дне: «Я впервые увидел обстрел людей с бреющего полета; крестьяне рыли на гумне, молотили; потом старая женщина громко плакала: убили ее сына. Крестьяне знали, что я корреспондент советской газеты, просили: «Напиши! Может быть, русские нам помогут…» Конечно, в тот день происходили события более значительные: корреспондент «Известий» сообщал из Лондона, что Сан-Себастьян отрезан (и это было правдой), что республиканцы взяли Уэску (это было [378] уткой); я же находился в деревне Монт-Флорид, и мне казалось, что необходимо срочно написать о том, как фашисты с помощью немецких самолетов убивают безоружных крестьян. Для военного корреспондента это, может быть, было наивно, но я думал не о газете – об Испании»{155}.

Приехав в Мадрид, Эренбург беседует о положении в Каталонии с советским послом в Испании М. И. Розенбергом, с военным атташе В. Е. Горевым, с М. Е. Кольцовым, а также с руководителем испанских коммунистов Хосе Диасом. По предложению Розенберга он изложил свои соображения в специальной телеграмме в Москву и вернулся в Барселону.

По поручению Международной ассоциации писателей в защиту культуры 17 сентября 1936 года Эренбург выступил на собрании каталонских писателей, а 18 сентября на десятитысячном митинге. Первоначальные трения и даже враждебность между различными антифашистскими партиями постепенно удалось сгладить, и в начале октября 1936 года представители анархистов вошли в состав каталонского правительства. Это позволило ослабить сепаратистское движение в Каталонии, и взаимопонимание между Мадридом и Барселоной стало налаживаться.

19 сентября Эренбург ненадолго вернулся в Париж. Отсюда он отправил в «Известия» серию корреспонденции. Это были беглые зарисовки, свидетельства очевидца. В газете они шли с подзаголовком «Письма из Испании». В «Письмах» не было того соотнесения частных эпизодов с общим ходом военных и политических событий, которое отличает последующие эренбурговские статьи… «Писал я наспех, – вспоминал Эренбург, – не в рабочем кабинете, а на фронтах; занимал меня не литературный стиль, а самолеты и танки, без которых испанцам не выстоять»{156}.

В Лондоне заседал Комитет по невмешательству. Советский Союз принял участие в его работе, исходя из возможности победы сил испанской демократии над мятежниками в случае локализации конфликта. Однако когда в течение сентября 1936 года выяснилось, что державы фашистской оси при попустительстве Англии и Франции [379] развязали интервенцию против Испанской республики, Советский Союз заявил об оказании испанскому народу необходимой помощи в его антифашистской борьбе и одновременно использовал трибуну комитета для разоблачения действий фашистских держав и их фактических пособников.

Меньше месяца отсутствовал в Париже Эренбург, тем разительнее показались перемены – воздух Парижа уже был отравлен бациллами страха перед безнаказанным разбоем Германии и Италии, опасениями, что любая помощь республиканской Испании спровоцирует войну с фашистскими режимами.

В Париже работы у Эренбурга было по горло. Он помогал Мальро собирать средства на интернациональную эскадрилью; к нему обращались добровольцы, направлявшиеся в Испанию, за советами и адресами. По пути в Барселону Эренбурга разыскал в Париже В. А. Антонов-Овсеенко{157}, чтобы сообщить: «Вашу телеграмму обсуждали, согласились с вами. Я назначен консулом в Барселону. В Москве считают, что в интересах Испании сближение Каталонии с Мадридом»{158}. Согласились в Москве и с предложением Эренбурга организовать кинопередвижку и походную типографию. Были переведены деньги на покупку грузовика и оборудования, присланы фильмы «Чапаев» и «Мы из Кронштадта». «Еще я нашел, – вспоминал Эренбург, – чудесный мультипликационный фильм: Микки-Маус боролся с котом, побеждал и подымал над мышеловкой красное знамя – я уже знал, что без улыбки в Испании не проживешь»{159}.

В начале октября грузовик доставили в Барселону и оформили в комиссариате пропаганды при каталонском правительстве. «Поезжайте обязательно на Арагонский фронт, – сказал Эренбургу Антонов-Овсеенко. – Вы умеете разговаривать с анархистами. Там нет никого из наших – они всех выживают. А с вами они разговаривают. Вы можете их урезонить…»{160} Закончив первую поездку с агитгрузовиком на Арагонский фронт, Эренбург [380] докладывал Антонову-Овсеенко: «Нам удалось в течение 4 дней выпустить 7 газет, которые мы напечатали на позициях или в ближайшем тылу… и устроить 7 киносеансов с показом «Чапаева» и с небольшими митингами… После «Чапаева» дружинники постановляли выставлять ночные дозоры… Необходимо серьезно поставить дело пропаганды на фронте, в прифронтовой полосе, а также среди частей неприятеля. Я отдельно пишу Вам о плане организации пропаганды на фронте с помощью 3-х грузовиков. Если Вы найдете нужным, буду продолжать работать над этим»{161}. Опыт работы с агитфургоном, выпуск фронтовой газеты и листовок пригодился Эренбургу и в годы Отечественной войны, когда ему ежедневно приходилось писать не только для центральной, но и для армейской печати.

Работа с агитгрузовиком продолжалась три-четыре месяца, и все это время «Известия» регулярно получали «Письма из Испании».

В декабре 1936 года Эренбург приехал в Мадрид. Город оставался фронтом, хотя ноябрьская атака франкистов и была отбита. Бои шли в пригородном парке Каса-де-Кампо. Артиллерия и авиация фашистов обстреливали Мадрид. Гражданское население гибло, терпело невероятные лишения. «О чем писать? Кричать в телефонную трубку снова и снова, что фашисты – звери, что люди не могут жить с ними на земле, что бой в Каса-де-Кампо – это начало отчаянной, длительной битвы, в которой жизнь сражается против смерти? Но об этом знают все – и дряхлые гуманисты Запада, и маленькие пионеры Союза. Об этом знает каждый камень Мадрида, каждый воробей в его уцелевших садах», – так писал об этих днях Эренбург в очередной известинской корреспонденции{162}.

Из статей И. Эренбурга в «Известиях» и М. Кольцова В «Правде», из сообщений корреспондентов ТАСС советские читатели узнавали нечто большее, чем просто новую информацию о гражданской войне в Испании, – они узнавали, что несет человечеству фашизм.

В январе 1937 года Эренбург – в Париже. В этом месяце он не послал в газету ни одной статьи: работал над вторым испанским фотоальбомом, сделанным иначе, [381] чем первый. Писатель принял теперь за основу не фотографии, а тексты «Писем из Испании», проиллюстрировав их снимками и репродукциями антифашистских плакатов, созданных испанскими художниками за полгода войны. Напряженная работа отвлекала от тревожных, мыслей, оснований для которых было хоть отбавляй.

В начале февраля Эренбург возвращается в Испанию, он едет вместе с близким другом писателем Овадием Савичем, корреспондентом «Комсомольской правды». Снова Барселона, отель «Мажестик». Савич вспоминал: «Гостиница «Мажестик» – старая, добротная. Маленький юркий директор, говорящий на всех языках, мгновенно и навсегда запоминающий людей…

На этом этаже помещалось ваше консульство, пока не переехало в свой дом. Здесь жил сам мсье Антонов-Овсеенко. В вашей комнате останавливался мистер Хемингуэй. Какие новости в Париже, мсье Эренбург? У нас? У нас что же? Война. Каталонское правительство становится сильнее, но пока у нас не будет мадридского настроения… На ночь можете выставить обувь за дверь, мы еще чистим ее. Вы ведь написали в вашей книге «Испания – республика трудящихся», что самый бедный идальго протягивает ногу чистильщику, даже когда его обувь ослепительно блестит. Это очень верно…»{163}

Война пришла в Барселону. 15 февраля в «Известиях» – очерк Эренбурга «Барселона под обстрелом»: «Развалины домов и стоны раненых сделали свое дело. Эпоха пестрых флагов, красивых лозунгов, беззаботного оптимизма кончилась и для Барселоны…»

С начала 1937 года Эренбургу, помимо Мадрида и, Барселоны, все чаще приходилось бывать в Валенсии, куда переехало правительство Испанской республики. В Валенсии Эренбург постоянно встречался со своим близким другом Андре Мальро (его эскадрилья располагалась неподалеку от города). Весной в Мадриде он познакомился с Эрнестом Хемингуэем, писателем, книги которого очень любил. Вместе с Хемингуэем Эренбург не раз ездил на фронт, не раз бывал в легендарной 12-й интербригаде, которой командовал генерал Лукач – венгерский писатель Мате Залка. Можно исписать несколько страниц, только перечисляя тех, кого встречал Эренбург на дорогах Испании в 1936-1939 годах. Мы [382] упомянули здесь лишь встречи, без которых рассказ об испанских страницах жизни Ильи Эренбурга был бы существенно неполным.

4 июля 1937 года в Валенсии открылся 2-й Международный конгресс писателей; Эренбург был одним из самых деятельных работников его оргкомитета. 6 июля началось наступление республиканцев на Брунете, и Эренбург вместе с Вс. Вишневским и В. Ставским отправился туда. Дорога сильно простреливалась, Эренбургу вместе с московскими гостями едва удалось уйти от марокканской контратаки. При переезде делегатов конгресса из Валенсии в Мадрид машина, в которой ехали Мальро и Эренбург, наскочила на грузовик со снарядами, чудом не произошла катастрофа.

Репортажи с заседаний конгресса Эренбург передавал в «Известия» ежедневно. Весной и летом 1937 года он много пишет в газету, добиваясь создания полной и глубокой картины испанских событий, что не всегда удавалось ему в корреспонденциях 1936 года. Многие статьи Эренбурга (наряду с выступлениями Кольцова) печатаются в испанских газетах; его имя хорошо знали руководители республики, наши военные советники, интербригадовцы. Не случайно одна из рот «Колонны 19 июля» называлась «Центурия Илья Эренбург».
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.