III

[1] [2]

С есть часть общая обоим кругам, то есть та, где французский глагол toucher соответствует российскому глаголу трогать или может быть выражен оным, как, например, в следующей речи: toucher avec les mains, трогать руками.

Е есть часть круга французского глагола toucher, находящаяся вне круга В, означающего российский глагол трогать , как, например, в следующей речи: toucher le clavecin. Здесь глагол toucher не может выражен быть глаголом трогать ; ибо мы не говорим трогать клавикорды , но играть на клавикордах ; итак, глаголу toucher соответствует здесь глагол играть .

Д есть часть круга российского глагола трогать , находящаяся вне круга А, означающего французский глагол toucher, как, например, в следующей речи: тронуться с места .

Здесь российский глагол тронуться не может выражен быть французским глаголом toucher, поелику французам несвойственно говорить: se toucher d’une place; они объясняют сие глаголом partir. Итак, в сем случае российскому глаголу трогать соответствует французский глагол partir.

Рассуждая таким образом, ясно видеть можем, что состав одного языка не сходствует с составом другого и что во всяком языке слова получают силу и знаменование свое, во-первых, от корня, от которого они происходят, во-вторых, от употребления. Мы говорим: вкусить смерть ; французы не скажут gouter, а говорят subir la mart. Глагол их assister по-нашему значит иногда помогать , а иногда присутствовать , как, например: assister un pauvre, помогать бедному, и assister a la ceremonie, присутствовать при отправлении какого-нибудь обряда. Каждый народ имеет свой состав речей и свое сцепление понятий»[60].

Из своего наблюдения Шишков делал, как известно, в высшей степени нелепые выводы, но это отнюдь не значит, что самое наблюдение неверно. Оно относится ко множеству слов и лишний раз подтверждает ту мысль, что так называемый точный (буквальный) перевод никогда не бывает и не может быть точен, что рабское копирование каждого слова – наиболее лживый из всех переводов.

Об этом очень верно говорит один из наших авторитетных языковедов:

«Чешское наречие акорат значит „как раз“, то есть в общем аккурат ! Но чешское акорат нельзя переводить русским аккурат , так как в русском это – просторечье, чего нет в чешском слове. Чешская глагольная форма знаш удивительно совпадает с русским знашь , но в русском это – диалектизм, а в чешском – литературная форма. Еще один фонетический случай. В русском андел (вместо ангел ) – факт северно-великорусских диалектов, тогда как андел в чешском – нормальная фонетическая форма литературного языка»[61].

Покойный украинский теоретик переводческого искусства Олексий Кундзич в одной из своих статей перечисляет ошибки и промахи тех переводчиков, которые наивно уверовали в смысловую эквивалентность одинаково звучащих, но разных по смыслу слов.

Украинская бабка , напоминает он, совсем не то же, что русская баба , потому что баба это всякая женщина, а бабка – непременно старуха. «Вечера на хуторе близ Диканьки» совсем не вечера , а вечорницi .

Из этого он делает вывод, что «буквализм» не только калечение слова, уродование фразы, разрушение языка, это вместе с тем и разрушение художественных образов, картин, искажение изображенной в произведении реальной действительности[62].

Таких примеров можно привести очень много.

Знаток русской литературы, ее английский переводчик Морис Бэринг сделал тонкое замечание о слове скучно . Приведя двустишие Крылова из басни «Два голубя»:

Не видели они, как время пролетало:

Бывало грустно им, но скучно не бывало, –

он говорит, что для русских людей эти строки звучат поэтически, между тем как для англичан слово скучный (boring) имеет такой прозаический смысл, что его никак невозможно ввести в перевод этой басни на английский язык. Приходится переводить описательно:

Они знали грусть,

Но никогда им не было утомительно (находиться)

друг с другом[63].

С Морисом Бэрингом я был немного знаком: в 1916 году я встретился с ним в Бельгии на фронте, где он возглавлял эскадрилью британских военных летчиков. Помнится, мы заговорили с ним об английском слове friend. Он сказал, что далеко не всегда оно соответствует русскому друг , так же как и французское ami. Французский актер охотно подмахнет на своей фотокарточке, даря ее первому встречному: A mon ami. И английский писатель не считает для себя невозможным начертать на книге, которую он дарит малознакомому: To my friend такому-то.

Дико было бы, если бы русский вложил в это слово то же содержание, какое на его родном языке вкладывается в слово друг . У англичан и у французов оно часто бывает холоднее, скупее.

Ставить знак равенства между этими словами и словом друг далеко не всегда возможно.

То же относится и к слову dear, которое, судя по всем словарям, значит по-английски дорогой . Между тем оно употребляется при сухих, официальных отношениях: dear Sir, dear Mr. Randel – и скорее всего соответствует нашему слову уважаемый , и тот переводчик, который переведет его точнее, сделает большую ошибку. 58 «Кобзарь» Тараса Шевченко в переводе русских поэтов под редакцией Н.В. Гербеля. СПб., 1876, с. 187. Украинское написание мати соответствует русскому маты . 59 Т.Г. Шевченко. Г. Кобзарь. Избранные стихотворения в переводе Ф. Сологуба. Л., 1934, с. 312. 60 А.С. Шишков. Рассуждение о старом и новом слоге Российского языка. СПб., 1803, с. 36–40. 61 А.А. Реформатский. Лингвистические вопросы перевода. – «Иностранные языки в школе», 1952, № 6, с. 13. 62 Олексий Кундзич. Перевод и литературный язык. – В кн.: Мастерство перевода. М., 1959, с. 22, 33. 63 Landmarks in Russian Literature, by Maurice Baring («Вехи русской литературы» Мориса Бэринга). 2-nd Ed. London, 1912, p. 29–30.
[1] [2]

Добавить комментарий

Обязательные поля обозначены *.