29 ДЕКАБРЯ ДЕНЬ
[1] [2]29 ДЕКАБРЯ ДЕНЬ
Тираж разыгрывался на сцене городского театра и успешно заменил дневной спектакль. В городе розыгрыш проводился впервые, и зал был битком набит желающими выиграть. В глубине сцены за столом восседала тиражная комиссия, составленная исключительно из честных людей. Среди них заслуженно находилась мать-героиня Вера Фоминична Полотенцева. На просцениуме установили два вертящихся барабана, заполненных бумажками. Бумажки, туго свернутые в трубки, скрывали номера облигаций и номера серий. Высокая честь вытаскивать счастливые номера была по традиции оказана пионерам. Взрослым никогда этого не доверяют. Взрослые могут смухлевать, в нужный момент изловчиться и добыть из тысячи бумажек именно ту, которую им надо. А в данном случае руками ребенка так же, как устами, глаголет истина.
Орешников явился к самому началу официальной процедуры.
Уходя из фотографии, он обошел всех сотрудников и уговаривал каждого составить ему компанию. Но никто не держал облигаций. Все желали Орешникову успеха, только Алевтина Васильевна промолчала. Потом она позвала лаборантку Иру, попросила подменить ее, надела пальто и устремилась вдогонку за Владимиром Антоновичем.
Орешников сел в седьмом ряду на тринадцатое место, в ужасе подскочил и перепрыгнул на соседнее, четырнадцатое. Если бы он этого не сделал, облигация наверняка бы не выиграла.
Люди с детства играют в азартные игры. «Что наша жизнь?» - спрашивают в подударной опере и тут же отвечают: «Игра!»
В другой, не менее популярной опере утверждают: «Люди гибнут за металл!».
Владимир Антонович Орешников как раз находился на краю гибели.
- Разыгрывается выигрыш в десять тысяч рублей! - объявил в, микрофон председатель тиражной комиссии.
Барабан завертелся. А когда остановился, пионерка с лицом ангела вынула свернутую бумажку и отдала председателю. Тот развернул ее и огласил номер облигации:
- Два ноля тридцать пять сорок три!
Орешников полез в карман, достал облигацию и поглядел на нее. Номер совпадал.
У Орешникова на секунду остановилось сердце.
Пионер с лицом архангела извлек из другого барабана другую бумажку и тоже передал председателю. Председатель опять развернул и зачитал номер серии:
- Ноль один!
У Орешникова еще раз остановилось сердце, но, к счастью, не навсегда. Номер серии тоже совпадал.
На, месте Орешникова нормальный человек, поступил бы так: воровато огляделся бы по сторонам, надежно спрятал облигацию и, стараясь не привлекать внимания, на цыпочках скрылся.
- Я здесь! - заорал на весь театр Орешников и кинулся на сцену. - Вот облигация!
Тихое течение тиража было нарушено.
Зал встал и начал завистливо аплодировать.
Члены тиражной комиссии по очереди пожимали счастливчику руку.
Вера Фоминична Полотенцева узнала фотографа и пододвинула к себе микрофон.
- Дорогие товарищи! - сказала она поднаторевшим голосом. - Крупный выигрыш пал на облигацию, которая принадлежит жителю нашего города, скромному труженику, фотографу, товарищу Орешникову! Поприветствуем его!
Зал захлопал пуще прежнего. Орешникову было хорошо. Он понял, что рожден для славы и для денег. Он не стеснялся, он кланялся, как прима-балерина. Ему хотелось плясать, но не было музыки.
В партер вбежала Алевтина и увидала на сцене фотографа, которому рукоплескала толпа.
Алевтина ничего не понимала, по нехорошее предчувствие закралось в ее душу.
- Переходим к следующему выигрышу - в пять тысяч рублей! - утихомирил возбужденных игроков председатель комиссии. Но главный игрок не унимался;
- Извините, а как же я?
- Что вы? - переспросил председатель.
- Я жду.
- Чего?
- Денег! - просто сказал Орешников.
Настырность героя зал встретил одобрительно. И тут Алевтина все поняла.
- Уважаемый товарищ! - вежливо сказал Орешникову председатель. - Я понимаю, что радость переполняет вас. Мы ее разделяем. Искренне, - на всякий случай добавил он. - Вы можете получить выигрыш в государственных сберегательных кассах.
- Ура! - издал счастливый вопль победитель тиража. Он вспомнил, что Оля работает как раз в сберкассе.
Председатель слегка перетрусил:
- Но сейчас вы туда не идите. Выплата выигрышей производится после опубликования таблицы розыгрыша в газетах.
Орешников подскочил к пионерке и поцеловал ее в щечку. Потом подлетел к пионеру и чмокнул его в лобик. Потом вернулся к председателю и обошелся с ним, как с грудным младенцем: сложил из пальцев «козу рогатую» и игриво пощекотал председателю грудку, издавая губами сюсюкающий звук.
Тиражная комиссия веселилась вместе с публикой. В театре еще ни разу не было так весело.
Орешников вприпрыжку сбежал со сцены и увидал Алевтину. Как все счастливые люди, он был занят собой и не уловил ее дурного настроения.
- Алевтина Васильевна, поздравьте меня! Я выиграл десять тысяч!
Но она не поздравила его, а Орешников даже не заметил.
- Это та самая облигация, помните? - продолжал болтать неосторожный богач. - Посмотрите! - и он сунул облигацию Алевтине.
Вокруг Орешникова и Алевтины стали собираться люди. Число их все возрастало, и вскоре образовался гигантский волнующийся круг, где эпицентром была облигация.
И это закономерно. Никто из этих людей, из их родственников, друзей или знакомых никогда и нигде не видел клочок бумаги, который можно обменять на такие бешеные деньги.
Орешников представил Алевтину окружающим.
- Друзья мои! Это наш председатель месткома. Славная женщина. Пришла за меня поболеть. Поприветствуем и ее тоже!
Захлопал, правда, один Орешников. Вокруг рассмеялись. Но Алевтина стерпела и это. Никто уже не обращал внимания на такую мелочь, как розыгрыш пяти тысяч рублей.
- Этот человек мешает проводить мероприятие! - обратился председатель к членам комиссии.
Спасла положение Вера Фоминична Полотенцева. Она подозвала милиционера:
- Пожалуйста, выпроводите отсюда выигравшего товарища и доставьте его куда ему нужно, а то у этого чудака отнимут его облигацию!
Милиционер растолкал любопытных, подошел к Орешникову, увидел, что облигация в руках Алевтины, и приказал:
- Верните ему! Ишь вы какая!
Алевтина была вынуждена подчиниться представителю власти.
Милиционер повел Орешникова к выходу, а тот размахивал облигацией и призывал:
- Дамы и господа, приобретайте облигации трехпроцентного выигрышного займа! Благодарю за внимание! Храните деньги в сберегательной кассе! Пейте томатный сок! Страхуйте свою жизнь! Своевременно вносите членские взносы!
Орешников утих только на морозе.
- Куда сопровождать? - спросил его милиционер.
- В фотографию «Твой портрет». Рабочий день еще не кончился, а меня отпустили только на розыгрыш! - Орешникову не терпелось поделиться радостью с товарищами.
Маленький отряд тронулся пешком. Чтобы чего-нибудь не приключилось, милиционер держал Владимира Антоновича под руку. Алевтина плелась на шаг сзади в виде бесплатного приложения.
Увидев Орешникова под конвоем, сотрудники побросали работу и гурьбой столпились в приемной.
- Кто начальник? - спросил конвоир.
- Я! - ответил Полотенцев. - А что он натворил?
- Такое, что вам и не снилось! - туманно сказал милиционер. - Вручаю его вам в целости и сохранности, со всем его содержимым!
Исполнив долг, милиционер направился к выходу. Стук его подкованных сапог четко разнесся в наступившей тишине.
Орешников обвел сослуживцев горделивым взглядом. Когда за милиционером захлопнулась дверь, на первый план выступила Алевтина. Именно ее особенно горячо приглашал Орешников пойти с ним на розыгрыш, именно ей показал он счастливую облигацию, именно ее так тепло представлял публике.
Алевтина сказала недобрым голосом:
- Этот тип выиграл десять тысяч на наши членские взносы!
В фотографии повис траур. Один Орешников держал хвост морковкой. Он ко всем приставал. Он не понимал, что его назойливость сейчас неуместна.
Мировая литература всегда выступала против тлетворного влияния денег. Но, увы, мало чего достигла. Распространенное мнение, что искусство влияет на умы, сильно преувеличено! Для невыигравших сотрудников время тянулось медленно. Каждый носил горе в себе.
В разгар печали пришла старушка, вся в заботах о загробном будущем.
- Ну что? Готово? - спросила она у Алевтины, предъявляя квитанцию. - Мне ждать некогда, А то, знаете, неровен час…
Приемщица молча отдала керамический овал с изображением клиентки.
- Это кто же здесь такая хорошенькая? - обрадовалась старушка. Она расселась на стуле, явно не торопясь уйти. - Неужто я? Молодая… Эдак я еще долго продержусь! Передай спасибо фотографу. Вот придут на кладбище люди, поглядят на меня и скажут: какая молодая померла! До чего ж ее жалко, бедненькую…
Алевтина не проронила ни слова.
Старушка достала из сумки заранее припасенное полотенце, бережно завернула в него портрет и, наконец, поднялась.
- Теперь бы не разбить до похорон! - сказала она на прощанье. - Примета плохая!
[1] [2]