19. ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

В этой обстановке, уступи я или окажи сопротивление, все равно я стану козлом отпущения. Весь вопрос был в том, как я могу не отступить и в то же время не прибегнуть к оружию? Между тем персами уже была сделана попытка захватить осажденных концессионеров врасплох, которая, к счастью, обошлась без кровопролития. Четыре наших поста подняли тревогу, сотрудники заняли оборонительные позиции, и вояки Резы не проявили желания лезть под пули.

Я решил разыграть из себя решительного человека, готового применить силу. Позвонил командиру флотилии, приказал ему подготовить десант для защиты промыслов и в случае нападения противника прикрыть их огнем корабельной артиллерии. Расчехленные корабельные орудия угрожающе уставились на берег. Затем я отправился к военному губернатору и заявил ему, что оставляю за собой полную свободу действий для защиты наших неотъемлемых прав. Конечно, это был блеф. Я бы никогда не отдал приказ открыть огонь, но военный губернатор отвел войска, и война нервов была выиграна. С этого момента наши отношения начали улучшаться.

После того как предпринятые Москвой в 1920 году попытки инициировать персидскую революцию потерпели неудачу, пришлось срочно вносить коррективы в нашу политику. С целью ослабления британского влияния был взят курс на поддержку средних слоев персидского общества, в противовес крупной феодальной знати, которую всегда подкармливали англичане. Мы были заинтересованы в создании в Персии современного централизованного государства, с которым мы могли бы поддерживать дружеские отношения, основанные на взаимовыгодной торговле. Это во многом отличалось от наших прежних планов поднять Восток, о чем мы когда-то мечтали в Ташкенте и Бухаре. Теперь же мы стремились содействовать росту национальных настроений и консолидации национальной власти, опирающейся на торговцев и чиновничество. Я получил инструкции, которые были составлены примерно в следующих выражениях:

«Выскажитесь в пользу желательности создания Национальной партии… Добейтесь, чтобы видные деятели страны направили в Тегеран телеграммы с требованием создания прогрессивного национального правительства…»

К сожалению, для этого у нас не было денег и очень мало товаров для экспорта. У нас были связаны руки.

Мой идеализм постоянно подвергался серьезным испытаниям. Я узнал, какую роль в политике играют деньги. Однажды на прием ко мне пришел один почтенный гражданин и сказал примерно следующее:

– У меня есть разрешение на издание газеты (вполне возможно, что у него такое разрешение было, но он пока не решил, какое направление придать этой газете). Я старый друг вашей страны, мой дорогой господин, вашей великой страны. Ленин самый великий человек, который жил на свете после Пророка, и я хотел бы издавать журнал четкой русофильской направленности. Против вас интригуют англичане. Господин Тротт имеет самые недобрые намерения. Для этого мне нужно три тысячи туманов в месяц…

Я поблагодарил этого доброжелателя и обещал подумать над его предложением.

Другим довольно необычным посетителем был курдский военачальник, который одно время занимал какую-то официальную должность, а теперь оказался без работы. Он был в богатой одежде и, как истинный горец, имел за поясом кинжал и пистолет. Чтобы придать беседе дружеский характер, он великодушно положил пистолет мне на стол. Я тоже открыл ящик своего стола, достал папиросу и… забыл закрыть этот ящик, где кроме папирос лежал мой револьвер. Тихим голосом мой посетитель заметил, что у людей нередко бывают враги и они иногда причиняют беспокойство. Слуги тоже не всегда бывают надежны, иногда и власти строят козни. Всякое бывает в жизни, и хорошо иметь под рукой надежного помощника, которому в случае необходимости можно поручить избавиться без лишнего шума от мешающего мужа, от болтливого слуги или надоедливого журналиста. Он заверил меня, что есть немало влиятельных людей, пользующихся его услугами… Я проводил его до дверей со всей вежливостью, на которую был способен.

Спустя несколько дней после приезда я решил прогуляться и познакомиться с городом. Взяв шляпу, стал спускаться с лестницы, но у выхода мне с почтительными поклонами преградил дорогу один из слуг.

– Его высокопревосходительство собирается выйти?

– Да, ненадолго.

– Но его высокопревосходительство собирается выйти в город?

– Да, а в чем дело? – Я заметил, что слуга был сильно взволнован.

– Тысяча извинений за то, что я осмелился побеспокоить его высокопревосходительство, но ему не следует этого делать.

– Прежде всего перестаньте называть меня превосходительством, и в чем же все-таки дело?

– Но, ваше превосходительство, прошу прощения, уважаемый консул, вы не должны этого делать.

Я уже чувствовал раздражение.

– Вы что, с ума спятили?

Сам слуга больше ничего не мог сказать, но попросил разрешения пригласить местного служащего, который все мне объяснит.
[1] [2] [3]