Тиотимолин и космический век

Но довольно об этом. Теперь позвольте мне высказать несколько замечаний, касающихся не столько огромных перспектив, открываемых исследованиями тиотимолина, сколько серьезных опасностей, с которыми они связаны.

Самая первая из таких опасностей, с которой мы столкнулись — это самый старый из всех парадоксов тиотимолина, а именно парадокс обмана. Речь идет о возможности вызвать растворение тиотимолина, а потом обмануть его, отказавшись добавить воду. Самый первый довод против подобных идей, выдвинутый моей лабораторией, основывался на теории эндохронного атома, которая впоследствии была подтверждена другими исследователями. В силу суперпространственных затруднений одна пара валентных связей одного или нескольких атомов углерода в молекуле тиотимолина выталкивается во временную плоскость. Одна такая связь простирается на 1,12 секунды в прошлое, другая на 1,12 секунды в будущее. Поэтому, когда будущий конец молекулы тиотимолина растворяется и затягивает за собой в раствор всю молекулу, он не предсказывает возможное будущее — он регистрирует действительное будущее.

Тем не менее было показано, что теоретически обмануть тиотимолин возможно. Как следует из принципа неопределенности Гейзенберга, нельзя с уверенностью предсказать, растворится ли некая данная молекула тиотимолина до того, как будет добавлена вода, и существует ощутимая вероятность того, что не растворится. Это справедливо для отдельной молекулы. Однако когда дело касается квинтильонов молекул — а таково их число в самых микроскопических порциях тиотимолина, используемых в самых совершенных телехронных батареях — вероятность того, что все эти квинтильоны или даже часть их, поддающаяся регистрации, не растворяется, бесконечно мала.

Разумеется, если в телехронной батарее из многих тысяч элементов в каком-нибудь одном из них растворения не произойдет, это приведет к отказу прибора. Вероятность такого «гейзенбергова отказа», как его называют, можно рассчитать, и, по некоторым оценкам, батарея может дать ложный отрицательный ответ один раз на миллион или более. В этом случае в последнем элементе батареи растворение не происходит; хотя в первом вода будет добавлена. Несколько чаще происходит обратное: растворение в последнем элементе происходит даже несмотря на то, что вода не будет добавлена в первом. С теоретической точки зрения, вторая альтернатива, естественно, интереснее, поскольку возникает вопрос: откуда же в этом случае взялась вода?

В моей лаборатории была сделана попытка зарегистрировать такой ложный положительный ответ, получив раствор без последующего добавления воды. Это связано с возможностью сотворения вещества из ничего и представляет большой интерес в связи с теорией устойчивости Голда и Хойла.

Суть эксперимента проста. Один из моих студентов должен был составить батарею, имея в виду добавить воду вручную на следующий день и твердо намереваясь довести эксперимент до конца. Теоретически в последнем элементе должно было произойти растворение. После этого я собирался поручить этому студенту другую работу, а к батарее приставить второго студента, дав ему указание воды не добавлять.

Прежде всего, нас удивил тот факт, что при всех этих условиях растворение в последнем элементе происходило примерно в одном случае из двадцати, то есть с гораздо более высокой частотой, чем можно было объяснить на основе «гейзенбергова отказа». Однако, как вскоре выяснилось, «обмануть» тиотимолин не удавалось. Всякий раз случалось нечто, приводившее к добавлению воды. В одном случае первый студент вернулся, чтобы добавить воду, и его не успели остановить; в другом вода была пролита случайно; в третьем служитель…

Однако не буду вам надоедать описанием того, как тиотимолин ухитрялся не дать себя провести. Достаточно сказать, что ни одного подлинного «гейзенбергова отказа» мы не получили.

Со временем, конечно, мы начали принимать меры предосторожности против обычных случайностей, и частота «псевдоотказов» снизилась. Например, мы стали помещать батарею в сухие, обезвоженные сосуды. Однако при «псевдоотказах» эти сосуды трескались или разбивались.

И только в одном, последнем эксперименте мы уже решили было, что на этот раз действительно произошел «гейзенбергов отказ». Но результаты этого эксперимента так и не попали в печать. Я пытался довести мысль о его значении до сознания соответствующих должностных лиц, но безуспешно. Позвольте мне рассказать об этом эксперименте.

После того, как в батарее было зарегистрировано растворение, мы поместили ее в сварной стальной контейнер и стали ждать того момента, когда придет время добавить воду, чего мы не собирались делать.

В те дни на штаты Новой Англии обрушился ураган «Диана». Дело было в августе 1955 года. Ураган был предсказан, служба погоды следила за ним, и мы к нему были готовы. В те годы через Новую Англию прошло несколько ураганов, так что мы к ним привыкли. Через некоторое время Бюро погоды объявило, что опасность миновала и что ураган уходит в сторону моря. Мы с облегчением вздохнули и продолжали ждать.

Однако, если кто-нибудь из вас был в тот день в Новой Англии, он наверняка помнит, что Бюро погоды, как было объявлено впоследствии, «потеряло» этот ураган: что он, ко всеобщему удивлению, повернул вспять; что за час во многих местах выпало по пять дюймов дождя; что реки вышли из берегов и начались обширные наводнения.

Я видел тот дождь: это был настоящий потоп. Я видел, как ручей, протекавший мимо университетских зданий, превратился в ревущий поток и начал растекаться по лужайкам, заливая мутными струями живые изгороди. Я заорал, чтобы принесли топор. За ним сбегал один из студентов — впоследствии он говорил, что, услышав мой вопль, готов был подумать, что я спятил.

Я разбил стальной контейнер. Я вытащил телехронную батарею и в мерцающем сером свете того грозового дня стоял со стаканом воды в руке, готовый в нужный момент вылить воду в батарею.

Дождь сразу утих, ураган повернул прочь.

Я не хочу сказать, что ураган вернулся из-за нас, но все-таки — ведь вода так или иначе должна была попасть в батарею! Если бы для этого понадобилось, чтобы стальной контейнер был унесен волнами наводнения и разбит бушующей стихией, так бы и произошло. Это следовало из факта растворения тиотимолина в последнем элементе. Или же из него могло следовать, что я приму решение, которое приведет к срыву эксперимента. Я выбрал второе.

Можно предвидеть создание устройства, которое я называю «мирной бомбой». Вражеские агенты, действующие против той или иной страны, могут собрать телехронные батареи и работать с ними, пока не случится так, что в последнем элементе произойдет растворение. Тогда можно будет заключить батарею в стальную капсулу и поместить где-нибудь у ручья, намного выше уровня самой высокой воды. Двадцать четыре часа спустя обязательно случится разрушительное наводнение, потому что лишь таким путем вода сможет достигнуть контейнера Наводнение будет сопровождаться ураганными ветрами потому что лишь так можно будет разбить контейнер.

Причиненный в результате ущерб будет, в своем роде, не меньше, чем от взрыва водородной бомбы. Однако это будет «мирная бомба», потому что ее применение не повлечет за собой ответного удара и не вызовет войны: ни у кого не будет повода подозревать какую-нибудь иную причину происшедшего, кроме стихийного бедствия.

Для изготовления такой бомбы не потребуется ни сложной технологии, ни больших расходов. Это под силу даже самой маленькой нации, самой крохотной группе революционеров.

Иногда, в особо мрачные минуты, я размышляю о том, не был ли библейский потоп (прототип которого действительно запечатлен в осадочных отложениях Месопотамии) вызван экспериментами с тиотимолином, которые вели древние шумеры.

Я хочу сказать вам, джентльмены, что у нас сейчас лишь одна неотложная задача — убедить наше правительство добиваться международного контроля над всеми источниками тиотимолина. Он беспредельно полезен, если употреблять его на благо; он беспредельно опасен, если использовать его во зло.

Ни один миллиграмм тиотимолина не должен попасть в безответственные руки!

Джентльмены, я призываю вас к крестовому походу за безопасность мира!
[1] [2] [3]