21 (1)

– Ты предоставил ему выбор одинаково невозможный. Любой вариант устраивал только тебя. Если бы люди заплатили выкуп, деньги вывели бы их на Гилдерна, и Железноголовые были бы раз и навсегда дискредитированы. Если бы они направили комету прочь от Инферно, уцелела бы Валгалла, причем – за счет будущего всей планеты. Если бы люди отказались выполнять оба требования, погиб бы Симкор Беддл – величайший враг Новых роботов, собиравшийся тебя уничтожить, и – опять же – партия Железноголовых оказалась бы обезглавленной. Ты был единственным подозреваемым, который оказывался в выигрыше при любом варианте, и именно эта, вторая подсказка, вывела меня на твой след.

Калибан помолчал и с нескрываемым отвращением продолжил:

– Разумеется, ты бы не позволил Беддлу уйти даже в том случае, если бы были удовлетворены все твои требования. Ты не мог отпустить его, потому что он обязательно заговорил бы. Как бы ни повернулись дела, он был обречен умереть. И знаешь, что окончательно убедило меня в том, что ты замыслил преступление? Последние слова оставленного в аэрокаре послания: «Или Беддл умрет». Не будет убит, а именно умрет. Ты не мог заставить себя пригрозить убийством, хотя теперь, как мне кажется, деградировал уже до такой степени, что способен даже на это.

– Да, – прошипел Просперо, и огонь в его глазах вспыхнул еще ярче. – Убить. Убить. Убиубить челочеловека. Видишь, сейчас я даже могу это выговорить. Но я не могу сделать это, – добавил он с явным сожалением в голосе. – Я могу лишь придумать, устроить, использовать подвернувшийся шанс.

– Знал ли Фил об этом? – спросил Калибан, указывая на Беддла. – Ведь наверняка именно он рассказал тебе о том, что замыслил Гилдерн с этой бомбой. Но знал ли он о том, что замыслил ты?

– Нет, – презрительно ответил Просперо, – потому что он не захотел знать об этом. После того как он сообщил мне про бомбу, я всего лишь сказал ему, что намерен ускорить эвакуацию Валгаллы, и, по-моему, ничего больше знать он и не хотел. Норлан Фил всегда умел закрывать глаза на то, что ему не по нраву, и убеждать себя в том, во что ему хочется верить. Как, впрочем, большинство людей.

– Эй, ты! Ты, второй робот! – вдруг заорал Беддл. Он, видимо, наконец сообразил, что события приняли какой-то новый оборот. – Я приказываю тебе освободить меня! Отключи бомбу и вытащи меня отсюда! Немедленно делай, как я сказал!

– С какой стати, Симкор Беддл? – спросил Калибан, испытав внезапный приступ ярости. – Чтобы ты снова стал трубить на каждом шагу, призывая уничтожить меня?

– Что?! – подпрыгнув на месте, возопил Беддл. – О чем ты говоришь?

– Разве ты не знаешь меня? – спросил Калибан. – Неужели ты не узнаешь «беззаконного» робота, которого в своих выступлениях ты расписывал настоящим чудовищем? Ты изливал на меня потоки ненависти, а оказалось, что даже не знаешь меня?

На лице Беддла отразился ужас.

– Не может быть! – вскричал он. – Калибан. Это ты? – Затем черты его стали жестче. Это открытие, похоже, вернуло ему часть прежней решимости, и он заговорил изменившимся, злым голосом: – Я должен был сразу сообразить, что ты замешан в этом. Ты – робот, способный на убийство. И именно для этого ты пришел сейчас сюда? Чтобы убить меня?

– Да! – закричал Просперо. – Гениальная мысль! Сделай это! Сделай это, друг Калибан! Подними свой блас-блас-бластер и стреля-а-ай!

– Просперо! – крикнул в ответ Калибан. – Замолчи!

– Меня спеленали запреты этих проклятых законов. Сделай же сделай же же это ты скорей! Ты робот, который может убивать. Так убей-бей-бей! Убейубейубейубей человека, который пытался уничтожить нас обоих! Стреля-а-ай! Стрестрестреляа-а-а-ай-ы! И покончим на этом!

Калибан перевел взгляд с Беддла на Просперо, затем на бластер, который держал в руке, и на тот, который лежал на столе рядом с Просперо. Он понимал, что кому-то из них не суждено пережить этот день. Единственный вопрос заключался в том, сколько из них троих погибнет и кто именно. Калибан снова посмотрел на Беддла и Просперо. Два существа, наполненных ненавистью и безумием. Кого из них спасти? Или, может быть, уничтожить обоих, да и дело с концом?

Но нет! Он не должен уподобляться тем, кого сам презирает. Выбор был небогатым, но выбирать было надо. И времени уже не оставалось.

Три существа стояли в комнате, неподвижные, словно статуи, и единственным звуком, который нарушал тишину, было хриплое дыхание Беддла.

Он должен сделать выбор – между правосудием и местью.

Прошла секунда, вторая.

Калибан поднял бластер. И выстрелил.

Просперо, лидер Новых роботов, герой их бессмертного дела, с грохотом рухнул на пол, и бетонные стены отразили гулкое эхо падения, которое будет звучать в мозгу Калибана до конца его дней.

– Готова начать процесс дробления кометы, – сообщила модуль Ди. – Последовательность запущена. Взрываю заряды для отделения фрагмента номер один.

Альвар и Фреда стояли в главном контрольном помещении Центра преобразования климата и смотрели на большой экран, куда транслировалось изображение с космических кораблей. В хвостовой части кометы Грега вдруг расцвела безмолвная вспышка огня, и ее задняя часть – чудовищная глыба, – отделившись от нее, медленно поплыла в сторону. Огромные куски солнцезащитного экрана превратились в конфетти, в облако пыли, мусора и газа, которое на несколько секунд скрыло комету из виду.

– Активирую ускорители фрагмента номер один, – сказала модуль Ди. Отломившийся кусок кометы начал двигаться более осмысленным курсом, хотя направление его изменилось почти незаметно.

Последовала короткая пауза, после которой своим низким бесцветным голосом заговорил модуль Дум:

– Нацеливание фрагмента номер один произведено успешно. Масса фрагмента отклоняется от запланированной всего на три процента. Погрешность радиуса при столкновении может составить три километра.

Хорошее начало. Очень хорошее начало. Первый обломок кометы упадет максимум в радиусе три километра от того места, куда они хотели его «уронить», – погрешность настолько незначительная, что даже не заслуживает упоминания. Но, творя это чудо, Ди и Дум производили вычисления в реальном времени, определяя массу и траекторию фрагментов, чтобы с помощью установленных на каждом из них ускорителей корректировать их курс. Альвар Крэш восхищенно покачал головой. А он-то тешил себя иллюзией, что они смогут проделать все это вручную! Какая наивность!

– Двадцать секунд до детонации зарядов фрагмента номер два, – ровным тоном сообщила Ди. – Пока все идет хорошо.

– Будем надеяться, что она все время станет говорить эту фразу, – прошептала Фреда и взяла Альвара за руку.

– Так или иначе, но скоро все будет кончено, – ответил он.

Калибану хватило одного взгляда на бомбу, чтобы понять: Просперо потрудился на славу. Если бы Беддл попытался пройти сквозь лучи фотоэлементов, немедленно последовал бы взрыв.

Калибан внимательно изучил электрическую цепь, а затем… снова стал рассматривать ее. Когда ты занят тем, что обезвреживаешь бомбу, суета категорически противопоказана.

– Поспеши! – торопил его Беддл. – Скорее!

Не обращая на него никакого внимания, Калибан полностью погрузился в работу. Хорошо еще, что Просперо не додумался устроить ловушку, которая помешала бы обезвредить бомбу. По крайней мере, Калибан не видел ничего такого. Вот он, главный энергетический узел бомбы. Выключить его, потом – выключить питание фотоэлементов и, наконец, – обесточить светочувствительные сенсоры.

Калибан в нужной последовательности нажал на кнопки, и лучи угасли. Теперь страшное оружие было совершенно безвредным.

– И все? – с ужасом спросил Беддл. – Ты уверен, что она не взорвется?

– Не взорвется, если только сейчас на нас не свалится летающий айсберг, – ответил Калибан. Он пошел к выходу, но, дойдя до двери, остановился и в последний раз взглянул на убитого им робота. – Следуй за мной, – бросил он Беддлу, – нам надо спешить.
[1] [2] [3] [4]