20

Ему нужно немедленно выбираться отсюда. Он должен действовать. Только он, и никто другой, способен предотвратить катастрофу. Калибан подошел к стальной решетке и окинул ее оценивающим взглядом. Нижние концы прутьев были вмурованы в пол, а верхние – в потолок. Затем он ухватился руками за два прута и сильно рванул их на себя. Решетка была рассчитана на то, чтобы удержать человека, но никак не робота. Прутья со звоном выскочили из своих гнезд, а Калибан протиснулся в образовавшийся просвет и вышел на середину комнаты.

– Эй, Калибан! – крикнул Фил. – Какого черта ты делаешь?

– Убегаю, – ответил тот. – Я только что понял, что мои способности необходимы в другом месте. Передайте коммандеру Деврею, что я знаю, как переломить ситуацию. Скажите, что я с радостью вернусь за решетку, как только покончу с одним делом. Если, конечно, мне вообще удастся вернуться, – добавил Калибан, вспомнив о приближающейся комете. В такой день, как сегодня, он не смог бы поручиться за то, что сможет уцелеть.

Фил и Гилдерн что-то кричали ему, но Калибан их уже не слышал. Он вышел из комнаты и оказался в кабинете констебля, временно занимаемом Девреем. Здесь он остановился и обвел помещение взглядом. Совершенно обычная комната. После того как сюда ударит комета и все здесь превратится в облако обломков и пыли, никто не пожалеет о потере столь убогого архитектурного сооружения. Потертые полы, заляпанные стены, несколько стандартных конторских письменных столов и стульев, коммуникатор, которым, судя по его внешнему виду, крайне редко пользовались и который казался здесь совершенно не к месту.

А еще тут был оружейный шкаф. Калибан, робот, который теоретически был способен на убийство, подошел к шкафу и оглядел хранившееся в нем оружие. Раньше у него в нем никогда не возникало необходимости, но не исключено, что оно очень пригодится ему еще раньше, чем сегодняшний день подойдет к концу.

Калибан разбил стекло рукой и вытащил из шкафа бластер. Несколько секунд он осматривал его, размышляя о том, как же могло дойти до такого. Затем он повернулся к двери, вышел наружу и пошел по улице, размышляя о том, где бы ему украсть аэрокар.

Комета Грега, распухшая и огромная, висела еще ниже на темном небосводе.

– Докладывайте, – приказал Альвар Крэш, хотя по выражению лица молодого техника уже понял, что дела плохи.

– Мы делаем все, что можем, сэр, но… Боюсь, вам не понравится то, что я скажу, но, похоже, сами мы ничего не сможем. Мы пока не оставляем попыток, но до столкновения осталось всего лишь несколько часов. Орбитальная бригада в течение нескольких недель пыталась найти способ управлять заключительной фазой операции вручную – на тот случай, если возникнет экстренная ситуация. У них ничего не получилось. И я не думаю, что это удастся сделать нам, тем более за оставшееся время.

– А как насчет того, чтобы разделить Ди и Дума?

– Чем больше мы думаем об этом, тем лучше понимаем, насколько они взаимосвязаны. Сейчас это больше всего напомнило бы хирургическую операцию по отделению одного полушария человеческого мозга от другого. Это могло бы получиться, если бы в нашем распоряжении было несколько месяцев для подготовки и если бы Ди сама согласилась на это.

– Значит, нам остается только сидеть сложа руки и дожидаться, когда нам на голову свалится комета?

– Похоже, что так, сэр.

И в этот момент в наушниках Крэша заговорил новый голос. Наушники висели у него на шее, и поэтому Правитель едва расслышал его – низкий и мелодичный женский голос. Слов он не разобрал. Лихорадочно нацепив наушники на голову и прижав их к ушам, он поправил микрофон и торопливо проговорил:

– Это Крэш. Кто меня вызывает? Кто это?

– Это модуль Ди, – ответил голос. – Мне нужно поговорить с вами, Правитель Крэш. Но я хочу, чтобы вы были один. Абсолютно один.

Калибан шел по пустынным улицам Депо. Лихорадочная суета последних дней сменилась полным безлюдьем, и сейчас Депо напоминал вымерший город призраков. Там и сям валялись мусор и брошенные впопыхах ненужные вещи. Ветер носил по тротуарам грязные обрывки бумаги, и казалось, что ему тоже хочется поскорее убраться из города, как это сделали люди. Иногда Калибан все же натыкался на маленькие группы людей, лихорадочно бросавших свои оставшиеся пожитки в аэрокар, чтобы побыстрее улететь в то место, где они окажутся или, по крайней мере, почувствуют себя в безопасности.

Калибану тоже был нужен аэрокар, но пока ничего подходящего не подворачивалось. На темных улицах валялось много всякой всячины, но аэрокарами в такой день, как сегодня, никто, похоже, бросаться не собирался.

Но затем его осенило: только в одном месте он сумеет найти бесхозный аэрокар – в западных предместьях Депо, в полевом штабе Железноголовых. На чем бы ни собирались убраться в безопасное место Гилдерн и Беддл, эта машина должна по-прежнему находиться там.

Калибан повернулся и направился в том направлении, но вскоре не выдержал и перешел на бег. Комета теперь светила так ярко, что позади робота бежала его собственная тень.

Он быстро двигался по ночным улицам умирающего города, которому было не суждено встретить завтрашнее утро.

– Мы одни, Ди, – сказал Крэш.

– Где вы находитесь?

Правитель оглянулся и обвел комнату взглядом. Он должен убедить ее в том, что вранья больше не будет. Именно из-за вранья они оказались в такой ситуации, когда планета вот-вот будет уничтожена. Пришла пора положить конец лжи. Он может говорить Ди одну только правду – холодную, беспристрастную правду, и ничего кроме нее.

– Я сижу за панелью управления в небольшой комнате Центра преобразования климата. Прямо передо мной установлены две полусферы. По виду это обычный рабочий кабинет, который, судя по всему, обычно использует доктор Соггдон. Мои наушники подключены к гнезду в панели управления, дверь закрыта, и я категорически приказал, чтобы сюда никто не входил.

– Хорошо, Правитель. Я вижу, вы понимаете серьезность и важность ситуации. Я рада убедиться в этом. Теперь я стану задавать вам вопросы. Отвечайте на них искренна.

Крэш чуть было не дал честное слово, что будет говорить только правду, но вовремя спохватился, подумав, что в данной ситуации от клятв будет мало проку. Вместо этого он сказал:

– Я буду отвечать предельно искренне.

– Действительно ли вы являетесь живым человеком, а не имитантом, виртуальной личностью, наделенной искусственным разумом?

– Да, я живой человек.

– И Инферно – настоящая планета, на которой я нахожусь? И вы являетесь ее Правителем? И экологический кризис, и приближающаяся комета – все это по-настоящему?

– Ди, – ответил Крэш, – все это по-настоящему. Вы находитесь на планете Инферно, которая существует в реальности. Как уже сказал вам Дональд-111, мы систематически лгали вам для того, чтобы снизить ограничения, накладываемые на вас Первым Законом, и чтобы вы смогли работать над проектом преобразования климата.

– Люди лгали мне для того, чтобы я могла причинять им вред или убивать их…

Крэш с усилием проглотил застрявший в горле комок. Его язык был словно из наждака.

– Так и есть. Все именно так.

– Ясно, – сказала Ди. – Я уже давно начала подозревать это. Огромное количество ненужных деталей, последовательность событий, то, как неконтролируемо они развиваются, – все это было непохоже на моделирование. Еще до того, как со мной связался Дональд, я уже начала подозревать, что столь иррациональна может быть только реальная жизнь.

– Хорошее определение, – откликнулся Крэш.

– Вы так считаете? До столкновения с кометой осталось всего четыре часа. В течение следующих двух с половиной часов мне предстоит либо инициировать «Последний барьер», либо начать дробление кометы и нацеливание ее обломков. В любом случае я должна сделать все, чтобы избежать кризиса Первого Закона, иначе неуправляемая комета рухнет на Инферно, и это повлечет за собой столь разрушительные последствия, что планета может просто прекратить свое существование. Сейчас, насколько мне известно, в районе падения кометы находится человек, который в результате столкновения неминуемо погибнет. Если же я отдам приказ об отмене операции, я таким образом уничтожу последнюю надежду на преобразование климата планеты. Правильно ли я понимаю ситуацию?

Крэш нервно потер подбородок и заметил, что руки у него холодные как лед, словно из них выпустили всю кровь.
[1] [2] [3]