XIX. Радиоактивная? (2)

– Почему?

– Так я могла объяснить ей все по-своему, могла утешить ее и предвосхитить открытие этого факта способом, который исключает оправдание его.

– Но ведь оправдание ЕСТЬ. Это была самозащита. Не начни ты действовать, мы все были бы убиты.

– Это и нужно было сказать, но я не посмела. Я испугалась, что она не поверит мне.

Пилорат покачал головой и сказал, вздыхая:

– Тебе не кажется, что лучше нам было не брать ее? Это сделало нас такими несчастными.

– Нет, – гневно сказала Блисс, – не говори так. Неужели я была бы более счастлива сидя здесь и вспоминая, как оставила невинного ребенка безжалостным убийцам?

– Это образ жизни ее мира.

– Нет, Пил, не скатывайся до мыслей Тревиза. Изолянты считают возможным принимать такие вещи и больше о них не думать. Однако, Гея должна сохранять жизнь, а не уничтожать ее… или бездействовать, пока ее уничтожают. Все мы знаем, что жизнь любого вида имеет свой конец, но он никогда не бывает бессмысленным. Смерть Бэндера, хоть и неизбежную, вынести довольно трудно: она лишила Фоллом всех ее связей.

– Ну, хорошо, – сказал Пилорат, – полагаю, что ты права… Как бы то ни было, это не та проблема, ради которой я хотел увидеть тебя. Дело в Тревизе.

– А что с ним?

– Блисс, я беспокоюсь за него. Он ждет ответа относительно Земли, и я не уверен, что он сможет выдержать его.

– Я за него не боюсь. Думаю, у него крепкий и стабильный разум.

– У всех нас есть свой предел. Земля теплее, чем он ожидал, он сам сказал мне об этом. Мне кажется, он думает, что она слишком тепла для жизни, хотя он явно пытается убедить себя, что это не так.

– Может, он и прав. Может, она НЕ СЛИШКОМ тепла для жизни.

– Кроме того, он признает, что теплота могла возникнуть от радиоактивной оболочки, но отказывается верить в это. Через день или два мы будем достаточно близко, и правда станет очевидной. Что, если Земля радиоактивна?

– Тогда ему придется принять этот факт.

– Но… не знаю, как это сказать или как определить в ментальных терминах. Что, если в его мозгу…

Блисс подождала, потом закончила:

– Полетят предохранители?

– Да, именно так. Нельзя ли что-нибудь сделать для него? Так сказать, подержать под контролем?

– Нет, Пил, я не верю, что он так хрупок. Кроме того, есть твердое решение Геи, что его разум не должен испытывать вмешательства.

– Но в этом-то все дело. Он обладает своей необычной «правотой» или как вы называете это. Потрясение от того, что все его надежды превратятся в ничто, когда успех так близок, возможно, и не уничтожат его мозга, но может уничтожить его «правоту». Это самое необычное его свойство. Может, оно и необычайно хрупко»?

Блисс задумалась, затем пожала плечами.

– Ну, хорошо, я буду поглядывать за ним.

93

Следующие тридцать шесть часов Тревиз смутно замечал, что Блисс и в меньшей степени Пилорат, ходят за ним по пятам. Впрочем, это было не так уж и необычно на таком маленьком корабле, а ему было над чем думать и кроме этого.

Сейчас, сидя за компьютером, он заметил, что они стоят в дверях комнаты, и поднял голову, посмотрев на них.

– Ну? – очень тихо спросил он.

Пилорат неловко сказал:

– Как вы себя чувствуете, Голан?

– Спросите Блисс, – ответил Тревиз. – Она часами смотрит на меня. Наверное, подталкивает мои мысли. Верно, Блисс?

– Нет, – спокойно ответила девушка. – Но если вам нужна моя помощь, я могу попытаться. Хотите?

– А почему я должен хотеть этого? Оставьте меня одного. Уходите оба.

– Пожалуйста, – попросил Пилорат, – скажите, что происходит?

– Угадайте!

– Земля…

– Вот именно. Все, что нам рассказывали, чистая правда. – Тревиз указал на экран, где Земля показывала свою темную сторону, закрывая Солнце. Это был круг черноты на фоне звездного неба, окаймленный оранжевой дугой.

– Оранжевое – это радиоактивность? – спросил Пилорат.

– Нет, просто солнечные лучи, прошедшие атмосферу. Если бы атмосфера не была такой облачной, мы видели бы оранжевый круг. Радиоактивность же видеть невозможно. Все виды излучения, даже гамма-лучи, поглощаются атмосферой. Однако, они вызывают вторичное излучение, относительно слабое, которое регистрирует компьютер. Оно также невидимо для глаза, но компьютер может заменить видимым светом любое излучение и показать Землю в произвольных цветах. Смотрите.

И черный круг покрылся слабыми голубыми пятнами.

– Много ли там радиоактивности? – спросила Блисс, понизив голос. – Достаточно, чтобы люди не могли существовать на планете?

– Не только люди, но вообще любая жизнь, – сказал Тревиз. – Эта планета необитаема. Последняя бактерия и последний вирус давно исчезли с нее.

– Сможем ли мы изучить ее? – спросил Пилорат. Я имею в виду, в космических скафандрах.

– В течение нескольких часов… пока не получим необратимую лучевую болезнь.

Что же нам делать, Голан?

– Делать? – Тревиз взглянул на Пилората. Лицо его по-прежнему ничего не выражало. – Знаете, что я должен бы сделать? Я должен доставить вас и Блисс – вместе с ребенком – обратно на Гею и оставить там навсегда. Затем я должен вернуться на Терминус, отдать корабль и выйти из Совета, что весьма обрадует мэра Бренно. После этого я должен жить на свою пенсию и предоставить Галактике делать, что угодно. Меня не должны заботить ни План Сэлдона, ни Основание, ни Второе Основание, ни Гея. Галактика может сама выбирать себе путь. Так будет проходить мое время – без забот о том, что случится потом.

– Надеюсь, вы не собираетесь делать этого, Голан, – сказал Пилорат.

Тревиз долго смотрел на него, потом глубоко вздохнул.

– Да, не собираюсь, но как бы мне хотелось поступить так, как я только что описал вам!

– Все это пустяки. Итак, что мы БУДЕМ делать?

– Выведем корабль на орбиту вокруг Земли, отдохнем, оправимся от шока и подумаем, что делать дальше. Кроме того…

– Да?

И тут Тревиз взорвался:

– Что еще я могу делать? Что еще искать?!