Глава двенадцатая МУЗЫКА ВО СПАСЕНИЕ
[1] [2] [3]— У нас есть новое оружие! — радостно воскликнул он. — Мы заметили это в первый же день, но не обратили внимания. Они не выносят фальшивого пения. Давайте им покажем! Норби, продолжай петь!
Фарго пожал плечами.
— Принимая во внимание мой абсолютный слух, мне претит любая фальшь. Но раз надо, значит, надо. Ну-ка все разом, пойте громко и фальшиво!
В его глазах вспыхнул бойцовский огонь. Возбужденно потерев руки, он взял свои барабанные палочки, просунул их через прутья клетки и беспорядочно застучал по среднему барабанчику. Скользуны вздрогнули и отпрянули. Продолжая барабанить не в такт, Фарго начал исполнять свой концерт для тенора с ударными так фальшиво, как только мог себе позволить.
— Пой, Эйнкан! — приказала Олбани. — У тебя еще лучший талант к плохому пению, чем у Норби.
Придворный Ученый затянул песню. Возможно, это была его собственная версия иззианского национального гимна, хотя никто не смог бы утверждать с уверенностью. Поморщившись, остальные иззианцы кивнули друг другу и храбро запели национальный гимн — каждый на свой лад.
Заргл кружила над скользунами, в невероятно ускоренном темпе распевая одну из джемианских колыбельных (трудных даже в медленном исполнении). Время от времени она выдыхала язычки пламени, внося еще большее смятение в ряды скользунов.
— О, сладкая тайна жизни! — заверещала Олбани, у которой никогда не было настоящего сопрано.
Но ужаснее всего звучал фальцет Йоно, исполнявшего вариации на тему «Дубинушки». Он завопил «Эй, ухнем!» прямо на скользунов, прикрывавших дыру в стене клетки, и вскоре те в панике разбежались.
Закончив свой концерт, Фарго помедлил и задумчиво сказал:
— Здесь нужно кое-что доработать. Думаю, мне понадобится бас и один женский голос.
— Фарго, не забывайся! — крикнула Олбани. — Скользуны с твоего края почти совсем не расстроены. Продолжай фальшивить, ладно?
— Хорошо, дорогая, хотя это причиняет мне огромные страдания, — грустно отозвался он и запел замогильным голосом:
В этот момент Олбани бросила в него спальным ковриком, вызвав резкий, диссонирующий возглас, отчего скользуны стремглав бросились прочь. Потом Фарго переключился на арию из «Паяцев». Его безобразный итальянский вкупе с нестройным барабанным боем сделали исполнение особенно невыносимым.
У Джеффа, чей голос всегда ломался, когда он пытался петь тенором, не было проблем. Он выбрал «Деревья» Килмера — песню, которую никогда не любил раньше. На этот раз его голос ломался от глубины чувств, когда он завывал:
— Великолепно! — громыхнул адмирал. — Мы заставили их отступить!
— Но они все еще окружают нас, — заметила Эрика. — Сейчас они не могут нас ужалить, но как нам пробиться через них? Мы же не можем вечно петь фальшивыми голосами.
— Я приведу сюда «Многообещающий», — крикнул Норби. — Теперь я могу распугать охранников своим могучим героическим голосом!
Он полетел к кораблю.
— Я последую с ним, — сказала Заргл. — Если мне дадут поесть на корабле, мое пламя окрепнет.
Маленькая драконица полетела за Норби.
— А как насчет нашего корабля? — спросила Эрика. — Сможет ли маленькая Пера донести Придворного Ученого до «Челленджера»? Его голос распугает охранников, а потом Эйнкан заложит в бортовой компьютер координаты Изза.
— Капитан, — выдавил Эйнкан с багровым от смущения лицом. — Я должен признать, что не умею обращаться с инопланетным двигателем. Моя внешняя осведомленность представляла собой, х-мм... вынужденную маскировку. Вы капитан корабля, и я целиком и полностью полагаюсь на вас.
Эрика в свою очередь тоже залилась краской.
— Я тоже должна признать, что не умею управлять «Челленджером». Принцесса случайно включила гипердвигатель; после этого нам оставалось только сидеть и ждать. Я такая же обманщица, как и вы, Эйнкан, и так же беспомощна.
Двое высоких иззианцев неожиданно обменялись рукопожатиями.
— Эйнкан, старый мошенник!
— Эрика, ловкая обманщица!
Они обнялись.
Глубокий бас Йоно стал похож на львиный рык.
— Пока вы обмениваетесь взаимными признаниями в любви, скользуны начинают приходить в себя. Я предлагаю всем петь снова, пока не вернется Норби.
— Подождите, — сказала Пера. — Я могу полететь на «Челленджер» и поискать в своем банке памяти информацию о том, как запустить двигатель. Если получится, я приведу корабль сюда, а если вы сообщите мне координаты Изза, то я попробую ввести их в навигационную систему корабля.
— Торопись, — сказал Фарго. — Возьми с собой один стручок и не забывай почаще вопить на охранников.
Джефф вышел из прожженной в ограде дыры и взял один из барабанчиков Фарго.
— Всем фальшивить! — крикнул он, выстукивая какой-то варварский ритм. — Побольше какофонии!
Когда «Челленджер» и «Многообещающий» наконец-то повисли над головами у людей и иззианцев, они совершенно охрипли. Олбани забралась на крышу клетки и помахала кораблям.
Иззианские роботы так покорно спустились с «Челленджера» на своих антигравах, словно получили распоряжение не от маленькой Перы, а от своего капитана. Сначала они перенесли иззианцев на их корабль, затем землян на «Многообещающий». И наконец, они доставили по одному стручку на каждый корабль.
Джефф лишь покачал головой при мысли о сильных иззианских роботах, снабженных антигравами, которые преспокойно сидели в корабле и не подумали прийти на помощь своим попавшим в беду хозяевам. Впрочем, эти роботы не были способны на большее. Им приказали ждать, и они ждали — либо до Судного дня, либо до получения нового приказа.
Джефф был рад, что Норби и Пера не похожи на них.
Поднявшись на корабль последним, он закрыл люк воздушного шлюза, но сначала бросил прощальный взгляд на место их заключения. Через прутья клетки он мог видеть безжизненные останки священного дерева Мелодии. Потом он уловил отблеск любимой медали адмирала, валявшейся в грязи у входа в клетку.
Но ведь медаль лежала у него в кармане! Ощупав карман, Джефф убедился, что она исчезла. Он зябко передернул плечами и решил оставить все как есть.
Норби сидел за приборной панелью «Многообещающего», разговаривая по интеркому с Перой на «Челленджере».
— Ты можешь настроить гипердвигатель так, чтобы доставить иззианцев домой, Пера?
— Думаю, да, Норби. У нас с тобой похожие таланты, хотя и не совсем одинаковые. Я не могу сама отправиться в гиперпространство, зато у тебя нет такого музыкального слуха, как у меня.
— У меня великолепный слух! — тут же взвился Норби.
— Да, разумеется, — дипломатично согласилась Пера.
Олбани, стоявшая в углу штурманской рубки рядом с барабанчиками, начала что-то тихо напевать. Фарго повернулся к ней.
— Пожалуйста, перестань! Я люблю тебя, но в данный момент я ненавижу музыку.
— А как насчет песенного конкурса федерации?
— Забудь об этом! Я не стану участвовать даже за миллион кредиток, свободных от налогообложения.
— Как приятно снова разговаривать в полный голос! — пророкотал Йоно. — В любом случае мы уже опоздали на песенный конкурс. Я предлагаю немедленно вернуться домой. У меня нет желания снова встречаться с иззианской королевой. Она напоминает мне мою старшую сестру; конечно, она не такая темнокожая и миловидная, но характер весьма похож.
— Как хочется домой, — тоскливо прошептала Олбани. — Мне нужен душ, немного нормальной еды и много-много тишины. Кроме того, отец, наверное, уже места себе не находит от беспокойства.
— А такого человека, как мэр Манхэттена, не следует расстраивать, — добавил Фарго. — С меня тоже достаточно Тиззы и иззианцев. Что толку в их награде? Если горы их золота подорвут экономику федерации, мне придется переехать из манхэттенской квартиры в комнатушку где-нибудь в Луна-Сити.
— Я тоже думаю, что нам пора домой, — согласился Норби.
— А что скажет наша героическая драконица? — поинтересовался Йоно.
— Я хочу продолжить изучение вашего языка и обычаев на Земле, — с серьезным видом ответила Заргл.
— Но я не согласен, — заявил Джефф. — Во-первых, взгляните сюда.
[1] [2] [3]
Добавить комментарий
- Обязательные поля обозначены *.