Глава девятая. Конспираторы

Он отчаянно искал поддержки в глазах остальных, но, увы, не нашел.

– Давайте послушаем доктора Дарелла, – предложил Антор. – Спросите у него, сколько раз он встречался с этим явлением при проведении собственных исследований и в научной литературе. А потом спросите его, какова вероятность обнаружения этого феномена на тысячу случаев в той популяции, которую выделил доктор Кляйзе.

– Полагаю, нет никаких оснований сомневаться, что тут мы имеем дело с внедрением искусственного менталитета, – задумчиво проговорил Дарелл. – Эти люди «обработаны». Должен сознаться, я это, в некотором роде, подозревал.

– Я знаю, доктор Дарелл, – неожиданно резко сказал Антор. – Я знаю, что вы когда-то сотрудничали с доктором Кляйзе. И мне хотелось бы узнать, почему вы прервали сотрудничество с ним.

Казалось бы, никакой особой враждебности в этом вопросе не прозвучало, тем не менее после него наступила тягостная пауза.

Дарелл, обведя взглядом всех присутствующих, ответил:

– Прервал, потому что понял, что борьба, которую затеял Кляйзе, бесполезна. Он пытался вступить в единоборство с соперником, который был ему не по силам, Он обнаружил то, что мы оба ожидали обнаружить – что мы сами себе не хозяева. Это было то, чего мне знать не хотелось! У меня, в конце концов, было чувство собственного достоинства. Мне было приятно сознавать, что наша Академия – хозяин некоей собственной общей души, что наши праотцы прожили жизнь не зря. Я думал, что самое легкое – просто отвернуться и уйти и ждать, пока я сам не уверюсь во всем. Мое положение в научном мире меня не беспокоило – жизнь моя была материально устроена. Та пенсия, которую правительство назначило нашей семье в честь заслуг моей покойной матери, вполне обеспечивала безбедное существование, тем более что мои запросы всегда были невелики. Чтобы не страдать от безделья, у меня была домашняя лаборатория, и в один прекрасный день жизнь моя подошла бы к концу, так я думал, а потом… потом Кляйзе умер.

Семик неловко улыбнулся и проговорил:

– Кстати – о Кляйзе. Я про него ничего не знаю. Как он умер?

Вмешался Антор:

– Он умер. Он знал, что умрет. За полгода до смерти он сказал мне, что подошел вплотную к…

– А теперь вплотную к этому подошли мы , – проговорил Мунн. У него пересохло в горле от волнения.

– Да! – отрезал Антор. – Собственно, в этом нет ничего нового. Мы все были к этому слишком близко. Я – ученик доктора Кляйзе, доктор Дарелл – его бывший коллега. Джоуль Турбор объявил во всеуслышание по всем каналам телевидения об опасности нашей слепой веры в спасительную десницу Второй Академии и делал это не раз, пока правительство не заткнуло ему рот – кстати сказать, не без активного участия организации, субсидируемой мощным финансистом, на электроэнцефалограмме которого отчетливо прослеживается «Плато обработки». Хомир Мунн – обладатель крупнейшей домашней коллекции «Мулианы» – позволю себе так назвать всю литературу, посвященную Мулу. Вы, уважаемый Мунн опубликовали ряд статей, содержащих ваши мысли о природе и действиях Второй Академии. Доктор Семик внес уникальный вклад в математическое обоснование электроэнцефалографических исследований, хотя, скорее всего, и не полагал, что его данные могут быть интерпретированы таким образом.

Семик вытаращил глаза и выдохнул:

– Нет, нет, молодой человек, вы ошибаетесь! Я занимался анализом интрануклеарной кинетики – проблемой n-телец, если точнее. В энцефалографии я полный профан!

– И тем не менее ваши данные используются в электроневрологии, и весьма успешно. Таким образом, наше положение нам должно быть ясно. Правительство, разумеется, ничего сделать не может. Я не в курсе относительно того, насколько мэр и остальные представители администрации осознают серьезность проблемы. Но зато я знаю другое: нам, пятерым, нечего терять, а обрести мы можем многое. Всякие новые знания будут помогать нам двигаться в нужном направлении, Сейчас – только начало, как вы, надеюсь, понимаете.

– Как вы оцениваете степень проникновения Второй Академии в нашу жизнь? – поинтересовался Турбор. – Насколько оно глубоко?

– Не знаю. Пока могу ответить только приблизительно. Все факты проникновения пока отмечаются в пограничных мирах. Столичный мир, возможно, пока и не затронут, хотя наверняка утверждать нельзя – именно поэтому я и обследовал вас. Вы были под особым подозрением, доктор Дарелл, поскольку вы прекратили сотрудничество с Кляйзе. Вы знаете, он не мог вам этого простить. Честно говоря, я думал, что вас подкупила Вторая Академия, но Кляйзе утверждал, что вы просто-напросто струсили. Вы должны простить меня, доктор Дарелл. Все это я говорю не для того, чтобы вас обидеть, а исключительно затем, чтобы прояснить мою собственную позицию. Мне кажется, я вас понимаю, и, если это действительно была трусость, я бы вас простил.

Прежде чем ответить, Дарелл глубоко вздохнул.

– Да, я сбежал! Называйте это как хотите – трусостью, малодушием. Я пытался сохранить с Кляйзе дружеские отношения, но он мне не писал и не звонил, только вот прислал вашу энцефалограмму, а это было всего за неделю до его кончины…

– П-простите, ч-что я вмешиваюсь, – проговорил Хомир Мунн, покрывшись лихорадочным румянцем, – н-но я ка-ак-то плохо п-представляю себе, чем мы со-обственно за-анимаемся. Если м-мы бу-удем все говорить и г-говорить, то м-ы-ы просто п-презренная ш-шайка к-к-конспираторов, и все. Но с дру-угой стороны, не-епонятно, что же мы-ы можем п-предпринять? Все это к-ак-то по-детски. М-мозговые во-олны, м-мумбо-юмбо и всякое та-акое. Де-елать-то ч-что?

Глаза Антора загорелись.

– Есть что делать! Нам нужно как можно больше информации о Второй Академии. Это – дело первейшей необходимости. Мул посвятил поиску этой информации первые пять лет своего правления и потерпел фиаско – или нам так внушили. А потом что – перестал искать? Почему? Потому что преуспел – или потому что потерпел провал?

– С-снова одни с-слова… – разочарованно протянул Мунн. – Ка-ак м-мы можем это у-узнать?

– Поймете, если выслушаете меня до конца. Столица Мула была на Калгане. Калган не был частью сферы торгового влияния Академии до воцарения Мула, не является таковой и сейчас. В настоящее время на Калгане правит человек по имени Стеттин, если только завтра там не грянет очередной дворцовый переворот. Стеттин именует себя Первым Гражданином Галактики и считает себя преемником Мула. Если в этом мире есть какая-то традиция, то она зиждется на сверхчеловечности Мула, и традиция эта там здорово укрепилась. В итоге, прежняя цитадель Мула – его дворец – сохраняется как реликвия. Посторонних туда не пускают, внутри ни к чему не прикасаются.

– Ну?

– А почему, а? В такие времена ничего не бывает без причины. Что если дворец Мула сохраняется в неприкосновенности не только из-за суеверия? Что если Вторая Академия так все обставила? Что если там хранятся записи Мула – итог его пятилетних поисков?

– О, это ч-чепуха.

– Ну, почему же чепуха? – настаивал Антор, – На протяжении всей истории Вторая Академия только и делала, что непрерывно скрывалась и в дела Галактики вмешивалась минимально. Да, для нас было бы более логично, если бы дворец Мула был разрушен и записи, хранящиеся там, уничтожены. Но вы не должны забывать, что речь идет о Психологии в руках Мастеров Психологии. Они – Селдоны, они – Мулы, и действуют не напрямую, а через умы, через сознание. Зачем им что-то разрушать и ликвидировать, если они спокойно могут достичь своей цели, воздействуя на умы других людей? – Никто не ответил ему, и Антор закончил:

– И именно вы, Мунн – тот человек, который может добыть для нас необходимую информацию.

– Я? – испуганно вскрикнул Мунн и быстро обежал взглядом всех присутствующих. – Н-но я не могу! Я… н-не герой, я вообще… н-ну, я би-иблиограф, и все… В этом п-плане я м-могу оказать ва-ам всяческую п-помощь, но… нет, я го-отов столкнуться и со Вто-орой Академией, если п-по-отребуется, но лететь в космос по такому странному делу – нет, у-увольте!

– Ну посудите сами, – спокойно сказал Антор. – Доктор Дарелл и я, мы пришли к общему мнению, что это дело нужно поручить именно вам. Это – единственная возможность придать ситуации естественность. Вы – библиограф? Вот и отлично! Что является предметом вашего основного интереса? Мулиана! Уже сегодня вы – владелец самого крупного в Галактике собрания литературы о Муле. Вполне логично, что вы заинтересованы в его пополнении – для вас это более естественно, чем для кого-либо другого. Вы сможете попросить разрешения осмотреть калганский дворец, не вызывая ни у кого подозрений в искренности своих намерений. Вам могут отказать, но подозревать вряд ли станут. Кроме того, у вас есть одноместный крейсер. Известно, что вы во время отпусков часто а одиночестве отправляетесь на другие планеты с целью сбора литературы. Вы и на Калгане раньше бывали. Разве вы не понимаете, что в вашем полете туда нет ничего нелогичного?

– М-мне трудно та-ак с-сразу… Э-это что же, я во-от так прямо п-приду и ска-ажу: «Здра-авствуйтте, мистер Пе-ервый Г-гражданин, нельзя ли м-мне п-посетить вашу дра-агоценную реликвию?»

– А почему бы и нет?

– По-потому, ч-черт п-подери, что он мне не п-позволит!

– И ладно! Не позволит так не позволит. Тогда вернетесь домой, и мы еще что-нибудь придумаем.

Мунн беспомощно искал поддержки у присутствующих, затравленно поглядывая на всех по очереди. Он чувствовал, что его втягивают в дело, которое ему глубоко противно. Но никто не выражал желания поддержать его молчаливый протест.

Итак, в итоге в доме доктора Дарелла было принято два решения. Во-первых, Мунн с явной неохотой вынужден был согласиться отправиться на Калган, как только оформит летний отпуск.

О втором решении официальные участники встречи ничего не знали – оно было принято той, которая наверху, в своей спальне, выключила приемник, чтобы наконец заснуть, – была уже глубокая ночь, Но об этом пока промолчим…
[1] [2] [3] [4]