Глава девятнадцатая. Озоновый слой
[1] [2] [3]– Нет уж, увольте! Вы что, товарищи?! Товарищи, товарищи! – Циля упиралась, но маленькая рука большого друга, высунувшись из-за шторки с лютиками, уже ухватила ее за подол.
– Эх, Цилечка, да разве же ты не понимаешь? Войне конец, и тюрьме конец.
* * *
Угомонившись, все трое прогуливались по ночной Кропоткинской, до Дворца Советов и обратно.
– Вот здесь, между прочим, жила Айседора Дункан, – на правах москвички показала Циля зоотехнику Львову. – Слышали о такой деятельнице революционной эстетики?
– Только в связи с Сергеем Есениным, – сказал колымчанин и неожиданно для дам процитировал: «Пускай ты выпита другим, но мне остались, мне остались твоих волос стеклянный дым и глаз осенняя усталость».
У всех троих были смоченные и приглаженные волосы. Впервые за долгие годы вокруг них образовался озоновый слой свежести и надежды.
– А вот скажите, Львов, – по-светски неся папиросу в чуть откинутой вбок руке, спросила Надежда Румянцева, – вот вам не страшно передавать приветы женам врагов народа?
– Страшно, – сказал зоотехник Львов. – Однако в мире есть кое-что и кроме страха.
* * *
Как раз в ту ночь, а с учетом разницы во времени, возможно, как раз к моменту этой августовской прогулки, на Хиросиму была сброшена атомная бомба. Начинался век большой технологии.
[1] [2] [3]