Стихотворения О. Мандельштама (1)

[1] [2] [3]

(26) ***

Когда в ветвях понурых

Заводит чародей

Гнедых или каурых

Шушуканье мастей, -

Не хочет петь линючий

Ленивый богатырь,

И малый, и могучий

Зимующий снегирь.

Под неба нависанье,

Под свод его бровей

В сиреневые сани

Усядусь поскорей…

9 — 10 января

(27) ***

Дрожжи мира дорогие -

Звуки, слезы и труды, -

Ударенья дождевые

Закипающей беды,

И потери звуковые

Из какой вернуть руды?

В нищей памяти впервые

Чуешь вмятины слепые,

Медной полные воды -

И идешь за ними следом,

Сам себе не мил, неведом -

И слепой и поводырь.

12 — 18 января

(28)***

Влез бесенок в мокрой шёрстке

Ну, куда ему? куды? -

В подкопытные наперстки,

В торопливые следы, -

По копейкам воздух версткий

Обирает с слободы.

Брыжжет в зеркальцах дорога -

Торопливые следы

Постоят еще немного

Без покрова, без слюды.

Колесо брюзжит отлого -

Отлегло — и полбеды.

Скушно мне — мое прямое

Дело тараторит вкось:

По нему прошлось другое,

Надсмеялось, сбило ось.

1 — 18 января

(29) ***

О, этот медленный одышливый простор -

Я им пресыщен до отказа! -

И отдышавшийся распахнут кругозор -

Повязку бы на оба глаза!

Уж лучше б вынес я песка слоистый нрав

На берегах зубчатых Камы,

Я б удержал ее застенчивый рукав,

Ее круги, края и ямы…

Я б с ней сработался — на век, на миг один! -

Стремнин осадистых завистник -

Я б слушал под корой текущих древесин

Ход кольцеванья волокнистый.

16 января

(30) ***

Что делать нам с убитостью равнин,

С протяжным голодом их чуда?

Ведь то, что мы открытостью их мним,

Мы сами видим, засыпая, зрим, -

И все растет вопрос — куда они? откуда? -

И не ползет ли медленно по ним

Тот, о котором мы во сне кричим, -

Народов будущих Иуда…

16 января

(31) ***

В лицо морозу я гляжу один:

Он — никуда, я — ниоткуда.

И все утюжится, плоится без морщин

Равнины дышащее чудо.

А солнце щурится в крахмальной нищете -

Его прищур спокоен и утешен,

Десятизначные леса — почти что те…

И снег хрустит в глазах, как чистый хлеб безгрешен.

16 января

(32) ***

Еще не умер ты, еще ты не один,

Покуда с нищенкой-подругой

[296]

Ты наслаждаешься величием равнин,

И мглой, и холодом, и вьюгой.

В роскошной бедности, в могучей нищете

Живи спокоен и утешен -

Благословенны дни и ночи те

И сладкогласный труд безгрешен.

Несчастлив тот, кого, как тень его,

Пугает лай и ветер косит,

И беден тот, кто, сам полуживой,

У тени милостыню просит.

15 — 16 января

(33) ***

Не сравнивай: живущий несравним.

С каким-то ласковым испугом

Я соглашался с равенством равнин,

И неба круг мне был недугом.

Я обращался к воздуху-слуге,

Ждал от него услуги или вести,

И собирался в путь, и плавал по дуге

Неначинающихся путешествий…

Где больше неба мне — там я бродить готов,

И ясная тоска меня не отпускает

От молодых еще воронежских холмов

К всечеловеческим, яснеющим в Тоскане.

18 января

(34) ***

Я нынче в паутине световой -

Черноволосой, светло-русой.

Народу нужен свет и воздух голубой,

И нужен хлеб и снег Эльбруса.

И не с кем посоветоваться мне,

А сам найду его едва ли -

Таких прозрачных плачущих камней

Нет ни в Крыму, ни на Урале.

Народу нужен стих таинственно-родной,

Чтоб от него он вечно просыпался

И льнянокудрою, каштановой волной -

Его звучаньем — умывался…

19 января

(35) ***

Слышу, слышу ранний лед,

Шелестящий под мостами,

Вспоминаю, как плывет

Светлый хмель над головами, -

С черствых лестниц, с площадей

С угловатыми дворцами

Круг Флоренции своей Алигьери пел мощней

Утомленными губами.

Так гранит зернистый тот

Тень моя грызет очами,

Видит ночью ряд колод,

Днем казавшихся домами,

Или тень баклуши бьет

И позевывает с вами,

Иль шумит среди людей,

Греясь их вином и хлебом,

И несладким кормит хлебом

Неотвязных лебедей…

21-22 января

(36) ***

Где связанный и пригвожденный стон?

Где Прометей — скалы подспорье и пособье?

А коршун где и желтоглазый гон

Его когтей, летящих исподлобья?

Тому не быть — трагедий не вернуть,

Но эти наступающие губы,

Но эти губы вводят прямо в суть

Эсхила-грузчика, Софокла-лесоруба.

Он — эхо и привет, он — веха, нет, — лемех…

Воздушно-каменный театр времен растущих

Встал на ноги, и все хотят увидеть всех,

Рожденных, гибельных и смерти не имущих.

19 января — 4 февраля

(37)***

Как светотени мученик Рембрандт,

Я глубоко ушел в немеющее время,

И резкость моего горящего ребра

Не охраняется ни сторожами теми,

Ни этим воином, что под грозою спят.

Простишь ли ты меня, великолепный брат,

И мастер, и отец черно-зеленой теми,

Но око соколиного пера

И жаркие ларцы у полночи в гареме

Смущают не к добру, смущают без добра

Мехами сумрака взволнованное племя.

4 февраля

(38) ***

Еще он помнит башмаков износ,

Моих подметок стертое величье,

А я его: как он разноголос,

Черноволос, с Давид-горой гранича.

Подновлены мелком или белком

Фисташковые улицы-пролазы, -

Балкон-наклон-подкова-конь-балкон,

Дубки, чинары, медленные вязы…

И букв кудрявых женственная цепь

Хмельна для глаза в оболочке света,

А город так горазд и так уходит в крепь

И в моложавое, стареющее лето.

7 — 11 февраля

(39) ***

Пою, когда гортань — сыра, душа — суха,

И в меру влажен взор, и не хитрит сознанье:

Здорово ли вино? Здоровы ли меха?

Здорово ли в крови Колхиды колыханье?

А грудь стесняется — без языка — тиха:

Уже не я пою — поет мое дыханье -

И в горных ножнах слух и голова глуха…

[1] [2] [3]

Добавить комментарий

Обязательные поля обозначены *.