Афанасьевич. Я был воздушным стрелком (4)
[1] [2] [3] [4]В эти дни проявил себя экипаж Ил-2 нашего полка: летчик лейтенант Константин Атлеснов и воздушный стрелок сержант Александр Рогоза. Под непрерывным огнем противника "ил" носился над врагами, поливая их свинцом из пушек и пулеметов. Атлеснов сделал шесть заходов и, только расстреляв все боеприпасы, вышел из боя.
Командование десанта прислало радиотелеграмму командованию 4-й воздушной армии, в которой просило передать искреннюю благодарность героическому экипажу от имени всех воинов десанта, указав бортовой номер самолета Атлеснова.
А на следующий день в воздушном бою над Эльтигеном Константин Атлеснов сбил "Ме-109".
2 декабря 1943 года, в период наивысшего накала борьбы, группу на Эльтиген повел командир эскадрильи капитан Андреев. Слева от него летел Шупик, далее Назаров, Казаков, Кравченко.
На юго-западе едва просматривалась в тумане шероховатая поверхность моря. Вот перед нами обрывистый берег восточной части Керченского полуострова. Ударили зенитки, все пространство вокруг наших самолетов стало кудрявым от разрывов.
Группа сделала противозенитный маневр, проскочила зону интенсивного огня. И вот цель перед нами. Видны прямоугольники вражеских танков. В этот момент над кабиной самолета Григория Шупика разорвался зенитный снаряд. Показалось, треснуло и раскололось небо. Едва удержал тяжело груженный самолет. Ведущий командует:
- Внимание - за мной! Не отрываться! - и пикирует на танки с белыми крестами. Остальные - за ним.
Минута - и на земле взметнулись черные жлубы дыма с яркими прожилками огня. Три танка горят, один перевернут.
- Еще заход по артбатарее!
Развернулись. На расположение вражеской батареи понеслись реактивные снаряды, очереди из пушек и пулеметов. Шупик попал в автомашину с боеприпасами, и вмиг ее как не было. Вдруг самолет Андреева резко перевернулся на спину и, стремительно падая, врезался в землю. Не иначе, напоролся на зенитный снаряд. Тут помочь невозможно: снаряд не истребитель, его не видно.
А зенитных средств немцы имели в Крыму предостаточно. Мало того что были задействованы все штатные дивизионы 5-го армейского корпуса и приданных ему частей, на Керченском полуострове действовали и части 9-й зенитной дивизии люфтваффе.
После войны мне пришлось читать изданную в ФРГ книгу бывшего командира этой дивизии генерал-лейтенанта В. Пиккерта "От Кубанского плацдарма до Севастополя".
Это был сильный и умный противник. Дивизия ранее входила в состав 6-й армии Паулюса, была в "котле". К концу сражения под Сталинградом остатки личного состава и артиллерия дивизии были переданы другим частям, а штаб дивизии на самолетах переброшен на Кубань. Здесь дивизия была воссоздана под тем же номером за счет пополнения из Германии.
Имея на вооружении крупно-, средне- и мелкокалиберные пушки, противник мог вести прицельный и заградительный огонь на разных высотах. Счетверенные 20-миллиметровые пушки были установлены на самодвижущихся лафетах. Хорошо организованное взаимодействие по радио между истребителями и зенитчиками с командных пунктов давало возможность немцам встречать советские самолеты заградительным огнем. Радарные установки своевременно предупреждали их о подходе нашей авиации. Для усиления зенитной обороны своих войск немцы имели железнодорожный состав, на платформах которого находились зенитные орудия, а также подвижные батареи на автотяге.
Согласно немецким документам в этой действовавшей в Крыму моторизованной зенитной дивизии было 779 стволов и 196 прожекторных установок. Командир дивизии был одновременно и командующим всей зенитной артиллерией в Крыму.
На Керченском полуострове действовал тогда 27-й зенитный полк этой дивизии. Ему подчинялось девять дивизионов и четыре прожекторные роты. Командир полка был одновременно и начальником зенитной артиллерии 5-го армейского корпуса (Д. 05/28597, л. 280; д. 03/23455, л. 692).
По нашим низко летящим самолетам вели огонь также из пулеметов, автоматов и винтовок.
Нам, штурмовикам, снижающимся до бреющего, приходилось пролетать через сплошное море огня. Не было случая, когда бы прилетали на аэродром без пробоин.
Помню день 22 ноября. Приземлился подбитый Ил-2. Во второй кабине весь в крови лежал убитый осколком зенитного снаряда стрелок Виктор Данилович Барсачев.
В начале декабря 1943 года положение Эльтигенского десанта стало критическим: немцы блокировали десант с моря, не хватало боеприпасов, продовольствия, людей. Авиация помогала десантникам: днем и ночью наносились удары по врагу, сбрасывались боеприпасы, продовольствие, медикаменты.
Там же, в небе Эльтигена, совершили подвиг авиаторы Черноморского флота - командир эскадрильи штурмовиков лейтенант Борис Воловодов и воздушный стрелок, парторг эскадрильи Василий Быков. После штурмовки противника, когда кончились боеприпасы, командир эскадрильи увидел фашистские бомбардировщики, летевшие бомбить позиции эльтигенцев. Видя опасность, нависшую над десантниками, которые отбили уже девятнадцать атак в этот день, Воловодов направил свою машину прямо в лоб гитлеровскому бомбардировщику.
Воздушный таран придал силы защитникам Эльтигенского плацдарма. В радиограмме командованию эльтигенцы просили представить летчика к званию Героя Советского Союза. Посмертно лейтенант Б. Н. Воловодов был удостоен этого высокого звания.
Об этом подвиге спустя тридцать лет после войны мне рассказывал очевидец - участник Эльтигенского десанта, бывший моряк, старшина Севостьянов Григорий Васильевич. Мы встретились с ним вместе в поселке Героевское, как теперь его называют. Для нас же этот поселок остался Эльтигеном.
Капитан 2 ранга в отставке Севостьянов приехал на это место со своей супругой Надеждой Васильевной, тоже участницей войны, чтобы поклониться праху своих боевых товарищей.
Он рассказывал:
- Вот здесь, где мы сейчас стоим, лежали десятки раненых десантников, ожидая чуда, надеясь, что сюда удастся прорваться нашим катерам. Я тоже был раненный, тоже лежал и смотрел в небо. Уже было отбито девятнадцать атак противника, началась двадцатая по счету в тот день атака. Штурмовики Ил-2 сорвали и эту, последнюю, атаку немцев. Я увидел немецкие бомбардировщики, которые шли на наши позиции. "Ильюшины" пошли в атаку на бомбардировщики как истребители. Наверное, у них уже было мало боеприпасов, так как они до этого момента беспрерывно атаковали немцев и румын. Вдруг раздался огромной силы взрыв. В воздухе столкнулись два самолета. Наш Ил-2 врезался в немецкий бомбардировщик на встречном курсе. Немец не смог увернуться. Оба самолета разлетелись на куски. В метрах пяти от меня упало колесо самолета. Не знаю - нашего или немецкого. Удивительно - упавшее колесо никого не задело. Стрельба сразу затихла, и наступила непривычная для Огненной земли тишина.
Все были потрясены высшим классом героизма на глазах тысяч, сцепившихся в смертельной схватке. Наверняка, немцы и румыны поняли, что нас сегодня не одолеть.
Той ночью к берегу все же удалось прорваться нескольким нашим катерам. Очнулся я уже в госпитале на Тамани...
Во время рассказа Севостьянова к нам подошел мужчина, бледный, сутулый, сильно измученный, видно, тяжелой болезнью. Опершись на палку, внимательно слушал рассказ моряка, за тем вступил в разговор:
- А мне пришлось здесь испить чашу до дна. Раненный, лежал вон там, в окопе. Настал час идти десантникам на прорыв. Навестили нас, раненых, командиры и объяснили положение: взять тяжело раненных с собой нельзя. Да мы и сами понимали это... Только просили оставить нам хотя бы немного боеприпасов и гранат. Оружия было достаточно: десантники гибли, и оружие оставалось часто исправным. Худо было с боеприпасами. Мы, которые могли еще держать оружие, дали слово, что будем огнем отвлекать врага, а вы, ребята, прорывайтесь!
Десант ночью прорвался в Керчь, а на наши позиции немцы еще два дня боялись идти. Наверное, у них не было полной ясности, что здесь осталось около двух тысяч раненых, большинство из них тяжело. Мы продолжали стрелять. Конечно, в контратаки не ходили, но стреляли до последнего патрона.
Когда фашисты ворвались в Эльтиген, то они всех тяжелораненых перестреляли, а вернее, перекололи штыками, а тех, кто мог передвигаться, согнали в лагерь.
Об этом рассказывать, вспоминать страшно. На нас приходили смотреть немцы и румыны. Удивлялись, как мы могли так долго сражаться...
К сожалению, я не записал фамилию десантника.
5 декабря группу на Эльтиген повел Ишмухамедов. Я летел с ним.
Над аэродромом облачность была низкая, метров триста. Наверное, каждый думал, как бросать бомбы, если ниже четырехсот метров снижаться не рекомендовалось во избежание самопоражения. Надежда была, что в районе цели облака повыше. Так и оказалось: над проливом самолеты начали подниматься вверх. Впереди - Огненная земля. Над Эльтигеном вспышки взрывов и клубы дыма. Там "работают" другие группы наших "илов", истребители ведут воздушные бои.