Глава третья. Живой белогвардеец
[1] [2]А про тех, кто были со мной вместе в камерах, на этапах, в лагерях, я думал, что многие, вероятно, – настоящие враги, которым здесь и надлежит быть. Но и тем, кто случайно оступился или невольно навлек на себя подозрение, кто стал так же, как я, жертвой клеветы и обстоятельств, придется еще какое-то время нести на себе тяготы заключения и до полного торжества «исторической необходимости» оставаться его бесправными невольниками. Тот, кто этого не понимает и озлобляется, становится врагом. А тот, кто понимает, обретает внутреннюю свободу, «познанную необходимость», и высшая награда ему – собственное сознание, что и в беде, и в унижениях он остался верен великим идеалам, верен себе.
Петр Викентьевич Беруля был в прошлом открытым врагом Советской власти – белогвардейцем. Значит, его арест и осуждение были вполне оправданны. Я видел, что вражда бывшего полковника к Советской власти давно уступила место иным чувствам, видел, что он хороший, мужественный человек, и, жалея его, не испытывал угрызений партийной совести. Но сознавая противоречивость своих мыслей и чувств, я утешался тем, что вот это, мол, и есть диалектика. Великое дело – слова, удобные, многозначные, а если надо, и вовсе ничего не значащие, но все объясняющие слова.