Глава IV. Земляки вы мои, земляки

Вглядевшись в Незабудного, старенький велосипедист с большой сумкой через плечо чуть не свалился с седла. Он соскочил на землю, ведя одной рукой велосипед и протягивая издали Артему другую.

— Люди добрые!.. Ой, лишенько мое! Поглядьте сюда! Да то, никак, Артем?!

Они обнялись. Причем старенький почтальон, как ни тянулся на цыпочках, так и не мог добраться до шеи Артема.

— Ну, с прибытием. Да, надолго адресат выбывал в неизвестном направлении. Ну как, на постоянную прописку или временно?

— Рассчитываю, что на постоянную, — глухо проговорил Артем Иванович,

— Эх, ус-то у тебя сивый стал, — бормотал Гаврилюк, разглядывая Артема и обходя его со своим велосипедом вокруг. — А так ничего… Да и времени ведь укатило дай тебе боже! Сколько тут через мои руки одних похоронных прошло… Повестки сначала разносил, а после похоронные. Всяко. Только от тебя вот корреспонденции не было. А уж сколько она, бывало, спрашивала: «Как, мол, ничего нет?» — «Да нет, говорю, все еще пишет, видно»… Ну вот, сам прибыл. Как говорится, распишитесь в получении. Ну, надо считать — свидимся еще. Во Дворец шахтера, где, помнишь, Подкукуевка была, заглядывай, уважь стариков наших. А мне — по адресам. Бывай!

Мальчики заметили, что новый знакомец их как-то поскучнел. Он шел, уже не глядя по сторонам, опустив голову, покусывая седой ус.

Так они вышли к длинному обрыву. Почти отвесный край его как бы отрезал от степной низины небольшую возвышенность, где несколько на отшибе стояло большое белое здание. У входа была прибита табличка: «Школа-семилетка имени Героя Советского Союза Григория Тулубея». Перед самым входом на невысоком постаменте золотыми буквами была выбита надпись: «Герой Советского Союза Григорий Богданович Тулубей».

Двумя огромными шагами перемахнул Незабудный к постаменту. Он стоял перед бюстом, и голова его находилась почти на уровне бронзовой головы Героя. Одной рукой он далеко оттянул на груди отворот пальто, другой лихорадочно шарил у себя за пазухой. Он вытащил оттуда бумажник. Не попадая пальцами под ремешок, наконец отстегнул кнопку, раскрыл, выхватил какую-то фотографию, поднял на уровень лица, протянул к бюсту Героя, взглянул, откинул голову, еще раз сверился и медленно снял шляпу. Он снял шляпу и, как бы прикрыв ею сердце, отвел к левой стороне широкой груди. Так он и стоял с минуту — огромный, неподвижный, не отрывая глаз от бронзового лица Героя.

Мальчики подошли тихонько, пытаясь заглянуть в фотографию, которую держал теперь в опущенной руке великан. Они увидели, как глубокие морщины у него на крупных скулах медленно заплывают слезами.

— Дядя, вы его знаете? — решился наконец спросить Сеня.

Великан молчал, шумно переводя дыхание.

— Это наш Герой Советского Союза, — заторопился Сурен. — Он без вести погиб. А до этого еще стал Героем. И теперь наша школа его имени. Он председателев сын был… Летчик.

— То ж он, — тихо проговорил Артем. — Богритули.

— Да нет, дядя! Это Тулубей. Григорий Богданович Тулубей.

— Теперь-то уж вижу, что Григорий Богданович…

Знакомое лицо с большими, широко в наклон расставленными глазами, на всю жизнь запавшими в память, смотрело на Незабудного немного сверху, почти в упор. И опять что-то неуловимо знакомое проступало в бронзовых чертах, как просквозило сейчас в надписи «Григорий Богданович Тулубей». Так вот как составил тайное прозвище свое человек, похороненный на старом кладбище в Генуе. По отцу своему, по собственному имени и фамилии. Артем стоял и вспоминал: когда-то, лет пятьдесят назад, работал с ним на шахтах энергичный и ловкий Богдан Анисимович Тулубей. Они с ним дружили. Неужто тот человек, которого Артем вырвал в итальянском городе из лап гитлеровцев, был сыном Богдана Тулубея? Долго и молча стоял, держа в руке шляпу, прижатую к груди, Незабудный у памятника Григорию Тулубею. И чуть поодаль, не решаясь приблизиться, притихли два друга — Сеня Грачик и Сурен Арзумян. Они еще не понимали, что произошло, но чувствовали, что огромный человек и удивительный силач, с которым они только что познакомились, нашел сейчас что-то очень для него важное и дорогое.

— Ну спасибо вам, хлопцы! — проговорил, тряхнув головой и глубоко насовывая на нее шляпу, Артем. — Спасибо, что проводили. Не знаете, директор ваш у себя?

— Он у себя в кабинете… Сегодня первый день после каникул. Он уже, верно, давно тут. Мы вас проводим.

Мальчики распахнули было дверь перед Незабудным и собирались уже проскочить за его просторной спиной, но тут же были выставлены на улицу сердитой нянечкой Феней:

— А вы куда? Пришли ни свет ни заря. Ваша смена вторая, а вы чего спозаранок лезете?.. Вы, гражданин, проходите. Вон третья дверь налево.

Директор школы имени Тулубея Глеб Силыч Курзю-мов, которого школьники, с легкой руки остроумца Суре-на, прозвали «Хлеб кислый с изюмом», как будто бы ничему не удивился. Ни рост пришедшего, ни то, что он прибыл из Парижа, — ничто не поразило Глеба Сильгча. Глеб Силыч вообще никогда ничему не удивлялся или не считал нужным показывать, что удивляется. Он все принимал как должное и обыкновенное. В этом была его педагогическая система. «Удивляться может только тот, кто мало что знает», — объяснял он. Если бы вдруг явился к нему какой-нибудь новый родитель и сказал: «Я, видите ли, только что прибыл с Марса и прошу принять моего марсиянчика к вам в школу», и тогда бы, наверное, Глеб Силыч не удивился, а только спросил: «А как у него там, на Марсе, с успеваемостью было? Справку об оспопрививании имеет?» Ничему не удивился и сейчас Глеб Силыч, только сказал:

— Вы бы присели. — И повторил приглашение, так как не заметил, что Незабудный уже давно расположился на стуле перед ним и высится над столом сидя.

Артем стал было рассказывать ему историю Пьера, но Глеб Силыч извинился и сказал, что очень торопится сегодня и с деталями готов более пунктуально ознакомиться в следующий раз или при случае, А пока он хотел бы поинтересоваться документами поступающего, если таковые имеются. Кое-что у Артема имелось. Он еще в Москве запасся чем нужно. И Пьер Кондратов был принят в шестой класс Сухоярской школы имени Григория Тулубея.

Мальчики терпеливо ждали Незабудного у подъезда школы.

— Записали? — спросил Сеня.

— Зачислен, — ответил Незабудный. — А директор у вас, видно, хлопчики, строгий.

— Хлеб кислый с изю… — начал было Сеня, но получил тотчас потайной тумак в спину от приятеля и смолк.

— Ну, а теперь, хлопчики, ведите меня в исполком, — попросил Артем, — Где он тут у вас?.. Значит, как сказали председателю фамилия — Тулубей?
[1] [2]