Натанович. Дневники 1941-1946 годов (32)

Велосипед у меня отобрал начальник штаба сразу же, на другой день. Все из-за Мусаева. Он стал у меня отнимать, я поругался с ним, дошло до скандала. Под предлогом выполнения приказа вмешался майор, приказал поставить в сторону велосипед и, само собой, потом забрал.

За день до этого, сразу по прибытии в лагерь, меня вызвали, вручили обходной лист и сказали, чтоб я собирался. Больше всех усердствовал Аржанов. "Ты, видимо, поедешь на Родину. Быстрей собирайся, для тебя же хлопочу!" - и изобразил такое доброе лицо, что я ему поверил на слово.

Нас было двое: я и Токсунбаев, старый лейтенант-казах.

09.07.1945

Итак, впервые я очутился в офицерском полку, которого так всегда боялся и в который всегда так не хотел попасть.

Смотрел кино до двух часов ночи.

12.07.1945

Вчера было партсобрание. Я выступил в прениях. Говорил последним из четырех записавшихся. Критиковал. Меня слушали, одобряли. Начальству было невыгодно: парторг попытался остановить ход моей речи, прервал, но с мест стали шуметь коммунисты.

- Время истекло, товарищи. - Попробовал по-другому парторг.

- Пускай говорит, пусть продолжает, - шумела аудитория, и тот был вынужден уступить.

Когда я окончил, некоторые пристукнули в ладоши, расходясь, жали мне руку, улыбались.

- Товарищи, внимание! - остановил председатель. - Прошу остаться всех парторгов, членов бюро и последних трех выступавших товарищей.

- Мы берем вину прежде всего на себя, - заявил майор заместитель комбата по политчасти. - Разрешили слишком большую демократию, не дали русла, направления вашим выступлениям (два других говорили: один о "чемоданном настроении", другой - о требовании, которое он выдвигает перед командованием от имени коммунистов).

Серьезных обвинений предъявить мне политики не могли, поэтому ограничились лишь общим замечанием; читая наставления, говорили с откровенным цинизмом, что начальство критиковать нельзя: "Мы возьмем над вами шефство. Вам, товарищи члены бюро, помочь надо товарищам".

Я предупредил, что помощи мне не требуется, что я не первый раз выступаю и о политической работе, агитации и пропаганде имею довольно таки широкое представление. Но они и слушать не хотели.

- Вы - молодые коммунисты, и нам, старикам, нужно много над вами поработать для того, чтобы вы поняли свою роль и задачу в жизни парторганизации.

Так началась для меня жизнь в офицерском полку, где так же, как и везде, не терпят правды, и где за нее крепко бьют и жестоко ненавидят.

Сейчас в местечке Rudersdorf, что неподалеку от нашего лагеря. Делаю электрическую шестимесячную завивку, исключительно ради интереса. Часа два меня все обрабатывают. Молоденькая красивая немка особенно заботливо суетится возле моей шевелюры. С ней надо будет подружиться и постараться убить время возле нее.

Jnga Berensteder

Rudersdorf,

Kaischntn, 67

Kaiserstrasse

Вот и адрес, который она сама написала. Сегодня она просит не приходить, так как изучает русский язык в школе после работы, но завтра вечером в 7 часов она приглашает меня к себе.

Итак, завивка готова. Знакомство обещает быть интересным.

13.07.1945

На партсобрании.

Только что сдал дежурство по полуроте. В ней сотни две человек, а что же делается в роте, в батальоне... личный состав не поддается учету, не столько в силу своей многочисленности, как в силу того, что люди по целым неделям порой отсутствуют из части и об их местонахождении никто не знает.

14.07.1945

Вечером вчера был в лагере русских девушек, работающих здесь на фабрике. Ездил на велосипеде, доставшимся мне в залог в 2000 марок. Там было много офицеров, сержантов и бойцов. Девушки были нарасхват.

Несколько кругов сделал площадью, где должен был состояться концерт. Ко мне подошли несколько бойцов.

- Товарищ лейтенант, вы не из 248 сд? Назвали батальон, в котором вместе со мной служили. А я то ведь успел и позабыть все детали из прошлого, относящегося к периоду моего пребывания в Галавцах.

- Вы не из 301 сд? - подошел старшина, и все остальные удивились.

- Да, был и там. Вы меня правильно узнали.

Много расспрашивали, так как давно выбыли из частей. Было 10 часов. Бойцы предупредили, что в полодиннадцатого в лагерь наезжает комендант со своей командой в 10-15 человек, со станковым пулеметом на тачанке. Посоветовали прийти днем, сами они тоже уходили.

18.07.1945

Несколько дней подряд был в разгуле и почти ничего не написал, за исключением нескольких писем.

Озеро с живописными берегами и густым лесом, с голыми, купающимися посетителями, из числа солдат и офицеров нашего полка, с русскими девушками, нередко полуголыми, и немецким населением, сбившимся только в одном уголке озера и пляжащегося на берегу.

Чистое прозрачное озеро. Рядом заводы бездымные, а на горе у самого озера - несколько многоэтажных домов, площадка перед ними, музыка, танцы... Здесь живут девушки, недавно освобожденные союзными американцами и прикрепленные временно к воинской части, занимающейся эвакуацией станков, оборудования заводов и др.

С одной из них я познакомился в парикмахерской. Она положительно отозвалась о моей внешности, сделала мне комплимент. Симпатичная, умная и культурная, хотя и не совсем интересная Аня (так ее звали), привлекла меня открывшейся перспективой более близкого с ней знакомства. Она сказала мне номер квартиры и дома где живет. Казалось, теперь уже все для начала сделано, остается только некоторое усилие с моей стороны и события разовьются сами собой. Но судьба решила иначе.

И вот через день, когда я с товарищами пришел в лагерь, увидел свою мечту в окружении целой группы курсантов, дарящей ей яблочки, ласковые улыбочки, восторженные взгляды и слова. И она всем улыбалась и со всеми была одинаково хороша.

Я поздоровался и подсел к ней. Она была в нерешительности.

- Пойдем, пройдемся - предложил я.

- Позже. Видите ли, сейчас неудобно. Придет подруга, и тогда пойдем.

Но и когда подруга подошла к нам, она все еще отказывалась. Долго не стал упрашивать, и хотя она обещала позже, просила подождать - простился холодным рукопожатием и пришел снова только на другой день.

Дома ее не оказалось. Я подцепил другую, хорошенькую, грамотную девчушку и долго с ней беседовал. Узнал всю жизнь, всю биографию от начала до конца. Выяснил какого она года и даже где и как жила во время немецкой оккупации, а затем в Германии, куда ее вывезли немцы. Но главного так и не спросил - ее имени - узнать не догадался.

В середине разговора явилась Аня, почему-то решила, что я исключительно ее дожидаюсь, и сказала, как бы опережая мой вопрос: "Подождите секундочку, я сейчас выйду".

Мы продолжали разговаривать. Вдруг она вышла и прошла мимо. Мне показалось, что она обиделась. Быстро простился я с интересной безымянной девушкой и догнал, окликнул "Аня!" Она остановилась, но подруги торопили: "Скорей, на работу опоздаем". Она извинилась, стала отговариваться своей занятостью, и затем простилась.
[1] [2] [3] [4]