8
[1] [2]Жаннет вскрикнула:
– Нет!
Он тихо ответил:
– Спасибо.
Потом показал синий листок – телеграмма.
– Меня вызывают. Неожиданное обострение…
И вдруг Жаннет услышала знакомые имена, как будто заговорил диктор: Гитлер, Генлейн, Чемберлен…
– Неужели война?
– Не думаю. Но нужно спасать мир. Во что бы то ни стало… Вы видали, как счастливы здесь люди. Нужно это отстоять…
Она глухо ответила:
– Да.
А минуту спустя удивилась:
– Почему вы?.. Нет, я ничего не понимаю. Я ведь до сих пор не знаю – кто вы. Сначала я думала, что вы торгуете вином… А теперь вы говорите, как будто вы депутат или министр…
Он на минуту развеселился.
– Нет, нет, не министр! Избави бог! Я торгую… Только не вином… Одним словом, тот самый Дессер, который мерзавец. Помните, вы в первый день сказали? Теперь вы, наверно, пошлете меня к черту.
Жаннет изумленно посмотрела на него, как будто она раньше не видела этого человека. Миллионер… Она помнила богачей Лиона, чопорных и надменных. А Дессер пил с крестьянами, ходил в люстриновом пиджачке, проводил дни с плохонькой актрисой… Необычайность всего этого еще усилила ее влечение к Дессеру. Как обидно, что он уезжает!.. Они попрощались у того же дерева. Жаннет хотела его поцеловать, но отвернулась.
– Я вчера ночью решила, что я вас поцелую. Но теперь нельзя – вы подумаете, что польстилась на миллионы…
У него на глазах показались слезы, и, рассердившись на свое смятение, он пробормотал:
– Это как всегда…
Она быстро его поцеловала и, взбежав на холмик, крикнула:
– Мой телефон: Суфрен ноль восемь двадцать шесть. И, поднявшись еще выше:
– До свидания! В Париже увидимся. Хорошо?
Он уже успел прийти в себя, стать обычным, чуть насмешливым:
– Конечно! Если только не будет войны.