Новые стансы к Августе (3)

городок из фанеры, в чьих стенах, едва чихни телеграмма летит из швеции: "будь здоров". И никаким топором не наколешь дров отопить помещенье. Наоборот, иной дом согреть порывался своей спиной самую зиму и разводил цветы в синих стеклах веранды по вечерам; и ты, как готовясь к побегу и азимут отыскав, засыпала там в шерстяных носках.

II

Мелкие, плоские волны моря на букву "б", сильно схожие издали с мыслями о себе, набегали извилинами на пустынный пляж и смерзались в морщины. Сухой мандраж голых прутьев боярышника вынуждал порой сетчатку покрыться рябой корой. А то возникали чайки из снежной мглы, как замусоленные ничьей рукой углы белого, как пустая бумага, дня; и подолгу никто не зажигал огня.

III

В маленьких городках узнаешь людей не в лицо, но по спинам длинных очередей; и населенье в субботу выстраивалось гуськом, как караван в пустыне за сах. Песком или сеткой салаки, пробивавшей в бюджете брешь. В маленьком городе обыкновенно ешь то же, что остальные. И отличить себя можно было от них лишь срисовывая с рубля шпиль кремля, сужавшегося к звезде, либо - видя вещи твои везде.

IV

Несмотря на все это, были они крепки, эти брошенные спичечные коробки с громыхавшими в них посудой двумя-тремя сырыми головками. И, воробья кормя, на него там смотрели всею семьей в окно, где деревья тоже сливались потом в одно черное дерево, стараясь перерасти небо - что и случалось часам к шести, когда книга захлопывалась и когда от тебя оставались лишь губы, как от того кота.

V

Эта внешняя щедрость, этот, на то пошло, дар - холодея внутри, источать тепло вовне - постояльцев сближал с жильем, и зима простыню на веревке считала своим бельем. Это сковывало разговоры; смех громко скрипел, оставляя следы, как снег, опушивший изморосью, точно хвою, края местоимений и превращавший "я"

в кристалл, отливавший твердою бирюзой, но таявший после твоей слезой.

VI

Было ли вправду все это? И если да, на кой будоражить теперь этих бывших вещей покой, вспоминая подробности, подгоняя сосну к сосне, имитируя - часто удачно - тот свет во сне? Воскресают, кто верует: в ангелов, в корни (лес); а что келломяки ведали, кроме рельс и расписанья железных вещей, свистя возникавших из небытия пять минут спустя хI и растворявшихся в нем же, жадно глотавшем жесть, мысль о любви и успевших сесть?

VII

Ничего. Негашеная известь зимних пространств, свой

корм подбирая с пустынных пригородных платформ, оставляла на них под тяжестью хвойных лап настоящее в черном пальто, чей драп, более прочный, чем шевиот, предохранял там от будущего и от прошлого лучше, чем дымным стеклом - буфет. ХII нет ничего постоянней, чем черный цвет; так возникают буквы, либо - мотив "кармен", так засыпают одетыми противники перемен.

VIII

Больше уже ту дверь не отпереть ключом с замысловатой бородкой, и не включить плечом электричество в кухне к радости огурца. Эта скворешня пережила скворца, кучевые и перистые стада. С точки зрения времени, нет "тогда": есть только "там". И "там", напрягая взор, хIII память бродит по комнатам в сумерках, точно вор, шаря в шкафах, роняя на пол роман, запуская руку к себе в карман.

IХ

в середине жизни, в густом лесу, человеку свойственно оглядываться - как беглецу или преступнику: то хрустнет ветка, то - всплеск

струи. Но прошедшее время вовсе не пума и не борзая, чтоб прыгнуть на спину и, свалив жертву на землю, вас задушить в своих хIV нежных об"ятьях: ибо - не те бока, и нарциссом брезгающая река покрывается льдом (рыба, подумав про свое консервное серебро,

х

уплывает заранее). Ты могла бы сказать, скрепя сердце, что просто пыталась предохранить себя от больших превращений, как та плотва; что всякая точка в пространстве есть точка "а" и нормальный экспресс, игнорируя "в" и "с", выпускает, затормозив, в конце алфавита пар из запятых ноздрей. Что вода из бассейна вытекает куда быстрей, чем вливается в оный через одну или несколько труб: подчиняясь дну.

Можно кивнуть и признать, что простой урок лобачевских полозьев ландшафту пошел не впрок, что финляндия спит, затаив в груди нелюбовь к лыжным палкам - теперь, поди, из алюминия: лучше, видать, для рук. Но по ним уже не узнать, как горит бамбук, не представить пальму, муху це-це, фокстрот, монолог попугая - вернее, тот вид параллелей, где голым - поскольку край света - гулял, как дикарь, маклай.

В маленьких городках, хранящих в подвалах скарб, как чужих фотографий, не держат карт даже игральных - как бы кладя предел покушеньям судьбы на беззащитность тел. Существуют обои; и населенный пункт освобождаем ими от внешних пут столь успешно, что дым норовит назад воротиться в трубу, не подводить фасад; что оставляют слившиеся в одно белое после себя пятно.

Необязательно помнить, как звали тебя, меня; тебе достаточно блузки и мне - ремня, чтоб увидеть в трельяже (то есть, подать слепцу), что безымянность нам в самый раз, к лицу, как в итоге всему живому, с лица земли стираемому беззвучным всех клеток "пли". У вещей есть пределы. Особенно - их длина, неспособность сдвинуться с места. И наше право на "здесь" простиралось не дальше, чем в ясный день клином падавшая в сугробы тень

дровяного сарая. Глядя в другой пейзаж, будем считать, что клин этот острый - наш общий локоть, выдвинутый вовне, которого ни тебе, ни мне не укусить, ни, подавно, поцеловать. В этом смысле, мы слились; хотя кровать

даже не скрипнула. Ибо она теперь целый мир, где тоже есть сбоку дверь. Но и она - точно слышала где-то звон годится только, чтоб выйти вон.

* * *

То не муза воды набирает в рот, то, должно, крепкий сон молодца берет, и махнувшая вслед голубым платком наезжает на грудь паровым катком.

И не встать ни раком, ни так словам, как назад в осиновый строй дровам, и глазами по наволочке лицо растекается, как по сковороде яйцо.

Горячей ли тебе под сукном шести одеял в том садке, где - господь прости точно рыба - воздух, сырой губой я хватал то, что было тогда тобой?

Я бы заячьи уши пришил к лицу, наглотался б в лесах за тебя свинцу,ет; но и в черном пруду из дурных коряг я бы всплыл пред тобой, как не смог "варяг".

Но, видать, не судьба, и года не те, и уже седина стыдно молвить где, больше синих жил, чем для них кровей, да и мысли мертвых кустов кривей.

Навсегда расстаемся с тобой, дружок.Ца. Нарисуй на бумаге простой кружок. Это буду я: ничего внутри. Посмотри на него - и потом сотри.

* * *

Я был только чем, чего ты касалась ладонью, над чем в глухую, воронью ночь склоняла чело.

Я был лишь тем, что ты там, внизу, различала: смутный облик сначала, много позже - черты.

Это ты, горяча, ошую, одесную раковину ушную мне творила, шепча.

Это ты, теребя штору, в сырую полость рта вложила мне голос, окликавший тебя.

Я был попросту слеп. Ты, возникая, прячась, даровала мне зрячесть. Так оставляют след.

Так творятся миры, так, сотворив, их часто оставляют вращаться, расточая дары.

Так, бросаем то в жар, то в холод, то в свет, то в темень, в мирозданьи потерян, кружится шар.

С о д е р ж а н и е

"я обнял эти плечи и взглянул"............................... 2

Песенка...................................................... 2

Ночной полет................................................. 2

"В твоих часах не только ход, но тишь"....................... 4

"Ты - ветер, дружок"......................................... 4

"Что ветру говорят кусты?"................................... 4

"Черные города".............................................. 4

Загадка ангелу............................................... 5

"Ветер оставил лес".......................................... 7

Ломтик медового месяца....................................... 7

Из "старых английских песен"................................. 7

Песни счастливой зимы........................................ 8

"Ты выпорхнешь, малиновка, из трех".......................... 9

Песня....................................................... 10

"Как тюремный засов"........................................ 10

"Деревья в моем окне, в деревянном окне".................... 11

"Шум ливня воскрешает по углам"............................. 11

Развивая крылова............................................ 12

Для школьного возраста...................................... 12

Зимняя почта................................................ 13

Псковский реестр............................................ 15

Гвоздика.................................................... 16

"Дни бегут надо мной"....................................... 17

"Тебе, когда мой голос отзвучит"............................ 17

"Твой локон не свивается в кольцо".......................... 18

Румянцевой победам.......................................... 19

"Осенью из гнезда".......................................... 20

Новые стансы к августе...................................... 20

Пророчество................................................. 23

"О, как мне мил кольцеобразный дым"......................... 24
[1] [2] [3] [4]