Ллойд Бигл-младший. ПАМЯТНИК (2)

— Что вы сказали, сэр?

— До настоящего времени для нас ваша планета была лишь точкой пересечения определенных координат и обозначалась цифрой. Теперь же ей следует дать имя. Лучше б вы это сделали сами, иначе название для нее придумает кто-нибудь другой, а вам оно может не понравиться. Вы вправе дать своей планете любое имя, какое вам придется по вкусу.

— Нам нужно обсудить это, — помедлив, произнес Форнри.

— Пожалуйста, — согласился Диллингер. — Только хочу вас предостеречь: как только планета получит название, заменить его другим будет дьявольски трудно.

— Понятно, — сказал Форнри.

Аборигены поднялись и направились к выходу из палатки, а Диллингер уселся поудобнее и, улыбаясь, стал с наслаждением потягивать из бокала местный напиток.

"В самом деле, было бы неплохо назвать эту планету Раем, — подумал он. Но пусть уж этот вопрос решают сами аборигены. Слово «рай» может иметь для них совершенно иное значение. Когда планете дает имя кто-нибудь со стороны, порой возникают самые неожиданные осложнения. Он вспомнил известный всем случай с кораблем-разведчиком, который, застряв в болоте на какой-то тогда еще не исследованной планете, послал радиограмму с просьбой о помощи. "Где вы находитесь?" — запросила база. Корабль дал свои координаты, а радист с маху добавил от себя: "Это проклятая дыра". Население той планеты в течение двухсот лет добивалось разрешения изменить ее название, а на официальных картах она продолжала значиться как Проклятая Дыра.

Через три часа они уже были в космосе, взяв курс на планету Фрон, где находилась столица сектора.

Протц взглянул на быстро уменьшавшуюся планету, которую они только что покинули, и покачал головой.

— Лангри. Интересно, что означает это слово?

Прилетев на Фрон, Диллингер подал рапорт губернатору сектора.

— Они назвали свою планету Лангри, — задумчиво произнес губернатор. — Однако… по вашим словам, они говорят на галактическом языке, не так ли?

— Говорят, и довольно прилично, с легким провинциальным акцентом.

— Ну, это легко объяснимо. Когда-то, много лет назад, на планету сел какой-то космолет. Людям это местечко пришлось по душе, и, вероятно, они остались там навсегда. Вы не заметили на планете ничего, что подтвердило бы мою версию?

— Нет. На планете мы видели только то, что они сочли возможным показать нам.

— Понятно. Положение у вас там было щекотливое, ничего не скажешь. Само собой, вас никто за это не винит. Но что касается экипажей кораблей-разведчиков… — Он покачал головой. — И все-таки для меня загадка, каким образом они выучили галактический язык. Обычно иноземцы, если только их не целая армия, обучаются языку аборигенов, а не наоборот. У них ведь есть свой язык, не так ли?

— Право, не знаю. При нас они всегда говорили на галактическом. А как они объяснялись между собой в наше отсутствие, мне, естественно, не известно. Если им нужно было посовещаться, они удалялись от нас на порядочное расстояние. Впрочем, мне помнится, однажды я случайно подслушал разговор каких-то ребятишек — они тоже говорили на галактическом.

— Чудеса, — сказал губернатор. — Лангри… Это наверняка слово из их родного языка. Нужно включить в штат нашего Представительства филолога. Хотел бы я знать, как им удалось изучить галактический язык и почему они говорят на нем по сей день, да еще не мешало бы выяснить, сколько прошло времени с той поры, когда среди них жили пришельцы. Очень все это любопытно.

— Ума им не занимать, — сказал Диллингер. — Они приперли нас к стенке и заключили выгодную для себя сделку — и при всем при том вели себя вполне корректно. Кстати, я получил приказ переправить на Лангри посла и персонал постоянного представительства Федерации. Вам это известно?

— Да. Чиновников для работы в представительстве подберу я сам. Посол уже назначен и прибудет сюда через несколько дней. А пока его нет, отдохните. Желаю хорошо провести время.

Через неделю X. Хэрлоу Уэмблинг, посол Федерации на планете Лангри, вразвалку поднялся по трипу «Рирги», важно выпятив свое жирное брюхо, словно почетный орден, который он одел по случаю некой торжественной церемонии. Он за что-то придрался к дежурному офицеру, облаял корабельную прислугу, а когда Диллингер, желая засвидетельствовать свое почтение, зашел к нему в каюту, Уэмблинг потребовал, чтобы на время его пребывания на борту «Рирги» к нему в качестве камердинера приставили одного из членов экипажа военного космолета.

Диллингер выскочил из его каюты, стирая со лба пот, и в таких недвусмысленных выражениях высказал Протцу свое мнение о после, что старший помощник командира вытаращил глаза и задумчиво поскреб затылок.

— И вы собираетесь выполнить его требование? — спросил Протц.

— Я сказал ему, — ответил Диллингер, смакуя каждое слово, — я сказал этому типу, что единственный человек на борту, который мог бы выкроить время для такой работы, — это я сам, а у меня нет соответствующей квалификации. Вот дрянь! Стыда не оберешься!

— Да черт с ним, мы ведь очень скоро от него избавимся.

— А жители Лангри? Конечно, мы тут ни при чем, это уже относится к политике, но все же… Среди представителей Федерации на других планетах немало порядочных людей, а некоторые из них даже обладают нужным чутьем и умело справляются с порученным им делом, но попадаются и такие, которые мнят, будто стоящее перед их именем слово «посол» превращает их чуть ли не в божество. Почему же нашей планете должно было так не повезти?

— По-моему, все обойдется. Как правило, подобные политиканы долго не удерживаются на своих постах. Да и вообще это не наша забота.

— А меня это тревожит, — сказал Диллингер. — Переговоры вел не кто-нибудь, а я, и соглашение с Лангри подписал тоже я. Поэтому я чувствую себя в какой-то степени ответственным за последствия.

Они благополучно доставили на Лангри посла Уэмблинга и персонал постоянного представительства Федерации. Перед самым отлетом «Рирги» разразился скандал — в последнюю минуту Уэмблинг вдруг потребовал, чтобы половина экипажа космолета осталась на планете охранять представительство. А потом они снова ушли в космос, чтобы вернуться к исполнению своих прямых обязанностей и, как заметил Диллингер, навсегда выбросить из головы планету Лангри.

Но сам он о ней не забыл и в последующие за тем месяцы и годы не раз грезил о золотистых берегах ее материка, о кишащем рыбой море и воздухе, напоенном ароматом цветов.

III

Однажды на редко посещаемой кораблями трассе исчез грузовой космолет устаревшей конструкции, который летел с Кирона на Иорлан. Какой-то наделенный живым воображением чиновник, находившийся в нескольких световых годах от места происшествия, тут же решил, что это дело рук пиратов. Последовали соответствующие приказы, в результате чего капитан-лейтенант Джеймс Вориш, командир линейного космокрейсера «Хилн», изменил курс своего корабля и в душе подготовил себя к однообразию шести месяцев патрулирования.

Через неделю полученный им приказ был отменен. Вориш снова изменил курс «Хилна» и обсудил это событие с лейтенантом Робертом Смитом.

— Видно, там кто-то сеет смуту среди местного населения, — сказал Вориш. — Мы должны навести порядок и взять под защиту граждан Федерации и их собственность.

— Есть такие, которых сколько ни учи, а все без толку, — промолвил Смит. — Но… что это за планета Лангри? Где, черт возьми, она находится? Я о ней никогда не слышал.

По мнению Вориша, в жизни он не видел места красивее — если смотреть на запад. Над узкой полоской берега шатром раскинулись ветви деревьев с блестящей светло-зеленой листвой. Цветы изящно закрыли свои нежные лепестки, когда к вечеру их покинуло солнце. Лениво плескались у берега волны моря, такого синего, что при взгляде на него захватывало дух.

А за спиной Вориша из сумерек выпирал огромный уродливый остов строящегося здания. Вечерняя смена работала споро и шумно. По побережью разносился лязг металла и глухие удары. Тарахтели и ухали машины. Рассеянное неяркое освещение милосердно скрывало от глаз ущерб, который строительные работы нанесли девственному лесу.

Да тут еще этот Уэмблинг, который все говорил и говорил…

— Ваш долг — охранять жизнь и собственность граждан Федерации…

— Безусловно, — согласился Вориш. — В разумных пределах, конечно. Для защитных сооружений, которые вы просите установить здесь, потребовались бы целая дивизия и оборудование стоимостью в миллион кредиток. Но даже при этом условии защита не будет достаточно надежной. Вот вы говорите, что иногда аборигены появляются со стороны моря. Это значит, что следовало бы расставить посты вокруг всего полуострова.

— Они бессовестные негодяи, — заявил Уэмблинг. — Мы имеем полное право требовать, чтобы нас охраняли. Я не смогу удержать здесь рабочих, если они постоянно будут трястить за свою жизнь.

— Сколько вы потеряли людей?

— Ни одного.

— Никаких потерь в живой силе? А как обстоит дело с собственностью? Они портят ваше оборудование, растаскивают стройматериалы?

— Нет, — ответил Уэмблинг. — Но только потому, что мы все время настороже. Пришлось половину рабочих превратить в полицейских.

— Посмотрим, что тут можно предпринять, — произнес Вориш. — Сперва я ознакомлюсь с обстановкой, а потом мы все обсудим.
[1] [2] [3] [4]