Глава шестнадцатая. Выбор стана
[1] [2]– Откуда вы знаете? – спросил Арвардан. – Кто вам сказал? – Шварц молчал. – Секретарь? Такой курносый коротышка?
Шварц не мог сказать, как выглядит тот, кого он знал только по Образу. Секретарь? Образ промелькнул у него в мозгу и тут же пропал – мощный Образ властителя, но да, кажется, он был секретарем.
– Балкис?
– Что? – не понял Арвардан.
Но Шект вмешался:
– Так зовут секретаря.
– А-а. И что же он сказал?
– Ничего, – ответил Шварц, – Я и так знаю, Всех нас ждет смерть, и от нее не уйти.
– Вам не кажется, что он сумасшедший? – понизил голос Арвардан.
– Не знаю… У него такие черепные швы… прямо первобытные.
– Вы думаете… – удивился Арвардан. – Да бросьте, это невозможно.
– Я тоже всегда так думал. – Голос Шекта обрел подобие нормального звучания, как будто наличие научной проблемы переключило его на другой канал, где личные дела не имеют значения. – Согласно расчетам, количество энергии, необходимое для перемещения материала вдоль временной оси, превышает бесконечность, поэтому путешествия во времени всегда считались невозможными. Но некоторые ученые признают возможность «временных аномалий», аналогичных геологическим. Ведь были случаи, когда космические корабли исчезали на глазах у наблюдателей. Был в древности известный случай с Хором Деваллоу, который однажды вошел в свой дом и больше не вышел оттуда, и внутри его тоже не оказалось. В галактографических атласах прошлого века можно найти планету, которую посетили три экспедиции, составив полное ее описание, а потом она исчезла неизвестно куда. Некоторые достижения ядерной химии ставят под сомнение закон сохранения массы и энергии, и это пытаются объяснить утечкой массы вдоль оси времени. Например, ядро урана в сочетании с микроскопическим, но точным количеством меди и бария, подвергнутое легкому гамма-облучению, создает резонирующую систему…
– Перестань, отец! – прервала его Пола. – Что теперь толку…
– Погодите-ка, – вмешался Арвардан. – Дайте подумать. Если кто и может решить эту задачу, то только я. Всего несколько вопросов… Слушайте, Шварц. Ваш мир был единственным в Галактике?
– Да, – угрюмо ответил тот.
– Это вы так думаете. У вас ведь не было космических путешествий, чтобы это проверить? В Галактике могло существовать множество обитаемых миров.
– Чего не знаю, того не знаю.
– Да, конечно. А жаль. Скажите, а ядерной энергией вы пользовались?
– У нас была атомная бомба. Уран, плутон – вот что, наверное, сделало ваш мир радиоактивным. Наверное, после моего ухода все-таки была еще одна война. Атомная. – Шварц снова перенесся в свой старый мир, в Чикаго, еще не знавший бомб, и ему стало жаль. Не себя, а того прекрасного мира.
– Ладно, – пробормотав что-то себе под нос, продолжил Арвардан. – У вас ведь был какой-то язык?
– На Земле? У нас было много языков.
– На каком говорили вы?
На английском, с тех пор как стал взрослым.
– Ну-ка, скажите что-нибудь.
Шварц больше двух месяцев не говорил по-английски и теперь медленно, любовно произнес:
– Я хочу вернуться домой, к своим родным.
– Он говорил на этом языке, когда вы его синапсировали? – спросил Арвардан у Шекта.
– Не могу ручаться, – ответил озадаченный Шект. – Он произносил такие же бессвязные слова, но я не могу связать их с этими.
– Ну, ничего… Как по-вашему будет «мать», Шварц? А-га… Теперь «отец», «брат», «один» – числительное, да? – «два», «три», «дом», «человек», «жена»… – Арвардан называл все новые и новые слова, и его лицо приобретало благоговейное выражение, – Шект, – сказал он наконец, – или этот человек настоящий, или мне снится самый фантастический на свете кошмар. Он говорит на языке, идентичном языку древних надписей, найденных на Сириусе, Арктуре, альфе Центавра и еще в двадцати мирах. Этим надписям пятьдесят тысяч лет, а он говорит на том языке. Надписи расшифровали только в прошлом поколении, и в Галактике, кроме меня, не найдется и десятка человек, способных понять их.
– Вы уверены?
– Надо полагать. Я же археолог. Это моя профессия.
Шварц почувствовал, как трещит броня безразличия. Впервые он снова обрел свою потерянную индивидуальность. Его тайна раскрылась: он был человек из прошлого, и что самое главное – другие согласились с этим. Выходит, он в здравом уме, и можно больше не терзать себя сомнениями. Шварц был благодарен за это, но остался безучастным.
– Да он мне просто необходим. – Арвардан уже загорелся священным пламенем науки, – Шект, вы даже понятия не имеете, что он значит для археологии. Человек из прошлого! О, великий Боже! А может, мы заключим сделку с землянами? Они ищут доказательств – вот им и доказательство.
– Знаю, о чем вы думаете, – язвительно прервал его Шварц. – Вы думаете, что если я выступлю с подтверждением того, что Земля – источник цивилизации, то нас за это отблагодарят. Так я вам скажу – нет! Я бы и сам не прочь выкупить у них свою жизнь. Но они не поверят ни мне, ни вам.
– Вы представляете собой неоспоримое доказательство.
– Они и слушать не станут. Знаете почему? Потому что у них свои устойчивые представления о прошлом. Тот, кто посягнет изменить эти представления, будет в их глазах святотатцем, хотя бы и говорил чистую правду. Им нужна не правда, а традиции.
– Бел, по-моему, он прав, – сказала Пола.
– Но попытаться все же стоит, – стиснул зубы Арвардан.
– Все равно ничего не выйдет.
– Откуда вы знаете?
– Знаю, и все! – Это прозвучало так пророчески, что Арвардан умолк.
Теперь уже Шект смотрел на Шварца со странным огнем в глазах.
– Вы испытывали какие-нибудь неприятные ощущения после синапсатора? – мягко спросил он.
Шварц не знал этого слова, но понял его значение. Значит, ему все-таки сделали мозговую операцию. Подумать только, сколько он всего узнал!
– Нет, не испытывал.
– Но, как я вижу, вы быстро усвоили наш язык и очень хорошо говорите на нем, будто всю жизнь говорили, Это вас не удивляет?
– Память у меня всегда была хорошая, – холодно ответил Шварц.
– Значит, вы совсем не изменились после эксперимента?
– Нет.
– Зачем вы притворяетесь? – пристально глядя на Шварца, спросил физик. – Я уверен, что вы знаете, о чем я думаю.
– Стало быть, я умею читать мысли? – хмыкнул Шварц, – Ну и что из этого?
Но бледный потрясенный Шект уже повернулся к Арвардану.
– Он чувствует чужие мысли. Чего бы я с ним только не добился!.. А я вот здесь – совершенно беспомощный…
– Что-что? – опешил Арвардан.
Даже Пола заинтересовалась.
– Вы правда это умеете? – спросила девушка у Шварца.
Шварц подтвердил: она ухаживала за ним, а теперь ее убьют. Но она предательница и заслужила это.
– Арвардан, – говорил Шект, – помните, я рассказывал вам о бактериологе, который умер после синапсатора? Первым признаком его умственного расстройства было заявление, что он умеет читать мысли, И это было правдой. Я понял это перед самой его смертью и держал в тайне. Но это возможно, Арвардан, возможно. Видите ли, с понижением сопротивления между клетками мозга они обретают способность воспринимать магнитные волны, индуцированные микротоками чужих мыслей, и превращать их в понятные им колебания. Этот принцип лежит в основе любого записывающего устройства. Телепатия в полном смысле слова.
Шварц по-прежнему хранил упорное, враждебное молчание.
– Если так, Шект, то мы сможем его использовать. – В голове у Арвардана бешено прокручивались самые невероятные варианты, – У нас появился выход. И для нас, и для Галактики.
Но Шварц остался холоден к его взбудораженному Образу.
– И все это с помощью чтения мыслей? Чем же оно может помочь? Впрочем, я умею не только читать мысли. Что вы скажете, к примеру, на это? – Легкий толчок, и Арвардан взвизгнул от боли. – Это сделал я. Хотите еще?
– Вы и охранников можете так? – ахнул Арвардан. – И секретаря?.. Как же вы позволили им затащить вас сюда? Ей-Богу, Шект, теперь все будет в порядке. Слушайте, Шварц…
– Нет, это вы слушайте. Какой мне смысл бежать отсюда? Где я окажусь? Все в том же мертвом мире… Я хочу домой – и не могу туда попасть. Хочу вернуться к своим родным, в свой мир – и не могу… Лучше уж умереть.
– Речь идет обо всей Галактике, Шварц! Нельзя думать только о себе!
– Почему это нельзя? На что мне ваша Галактика? Пусть себе гниет… и погибает. Мне известно, что замышляет Земля, и я этому рад. Девушка сказала недавно, что выбрала, на чьей стороне быть. Вот и я тоже выбрал – я за Землю.
– Что?