ПРОСТАЯ ЗЕМЛЯ

ПРОСТАЯ ЗЕМЛЯ

В разгар работы мы устроили большой вечер. Пригласили родителей наших ребят. В библиотеке произвели генеральную уборку, сняли всю паутину и повесили новые плакаты. Пришли почему-то только матери. Они поправляли гребешки на затылках и прятали большие руки под платком на животе. Им предоставили лучшие места. Дина и Зорька угощали их чаем без сахара, хотя и с повидлом.

Но совсем новое чувство общего хозяйствования и какого-то особого огромного гостеприимства толкнуло меня и Оську на подвиг. Я оделся, чтобы сбегать домой.

– Швамбранский сахар? – спросил Оська, поняв меня.

– Безусловно! – сказал я.

Дина была искренне тронута. Я представлял себе, что бы вышло, если бы все это видел Степка Атлантида.

«Вот, Степка, – сказал бы я, – отдаю на общую пользу всю сладкую частную собственность».

«Молодец парень! – сказал бы Степка. – Так и должен действовать матрос революции».

И с гордостью, распирающей наши сердца, наблюдали мы, как матери пили чай со швамбранским сахаром вприкуску.

Мы ставили в этот вечер второе действие «Женитьбы» Гоголя.

– Глянь, глянь, Петровна, – восхищались в зале матери, – мой-то как ногами выступает! Чистый кавалер!

– Батюшки! Нюрка это, ей богу, Нюрка… Обрядилась до чего… Не признаешь.

– А Нинка-то, Нинка наша!.. Скажите на милость, ну откуда форс берется?

– Энтот тощенький чей?.. Докторов?.. То-то, я ви-жу, больно аккуратно выражается.

– Сергунька-то мой до чего свою обязанность выучил… Вот бес!.. Поперед всех частит… Который в будке, взопрел небось ему подсказывать.

– Степанида, а Степанида, где ж твой-то?

– Моего не видать: он занавес держит. Успех был сокрушительный. Артисты едва не задохнулись в материнских объятиях зрителей. После спектакля Оська читал описание украинской ночи из «Сорочинской ярмарки». Зал уселся и затих.

– «Знаете ли вы украинскую ночь?» – с чувством начал Оська.

– Нет, нет!!! – закричал зал. – Не знаем! Просим! Просим!

– «Нет, вы не знаете украинской ночи!» – продолжал немного смущенный Оська.

– Ясно, не знаем, – согласились матери. – Откуда нам знать? Какое наше воспитание было!

Потом ребята водили матерей и показывали свои; плакаты, рисунки, журналы, доску газетных вырезок.

– Ишь ты, целое у них тут государство! – говорили матери.

Начались игры и танцы. Матери сперва жались к стене, смущались, но Динка и Зорька вытащили их на середину комнаты. Я грянул «Барыню» в четыре руки, считая пару Оськиных, и комната завертелась, как огромный волчок. У нас дома бывали елки и «вечера рождения», но никогда не было так весело и хорошо.

– Ну, спасибо вам, Донна Диновна, – говорили матери, безудержно улыбаясь, – и вам, Зоренька, и вам, ребятишки. Спасибо. Наша-то молодость сгибла уж… Дожили хоть на ребят своих в радости посмотреть… Спасибо вам.

– Себя благодарите, – говорила Дина, – все это в ваших руках.

Озорница Клавдюшка потащила меня в «комнату сюрпризов». Один угол комнаты был задрапирован красивыми занавесками. Сверху висела доска с надписью: «Панорама. Вид в лунную ночь зимой».

– Хочешь посмотреть? – спросила Клавдя. – Плати фантик.

Я заплатил какой-то фант. Клавдя привернула лампы в комнате.

– Гляди! – сказала она, раздергивая занавески. Я увидел золотую раму. В нее был вправлен чудесно изготовленный ночной зимний ландшафт. Голубое молоко луны заливало панораму. Отлично были скопированы покровские амбары. Стройная водокачка стояла посреди пустынной площади. В крохотных домах горели красные огоньки.

– Похоже? – спросила Клавдя.

– Очень! – сказал я. – Только красивее гораздо, чем в действительности. Кто это сделал?

– Дина это сделала, – смеялась Клавдя, – и тебе обязательно показать велела. Гляди, гляди!

Вдруг я увидел, что через панораму движется миниатюрный извозчик. В ту же минуту игрушечная ночь отпрыгнула назад. Перспектива углубилась. Амбары обрели нормальные масштабы, и я понял, что никакой панорамы нет. Рама была вставлена в большом окне. Окно выходило на площадь. Я смотрел на обыкновенную ночь в настоящем Покровске. Никогда бы я не подумал, что эта прекрасная ночь и все, что было сегодня на нашем вечере, могло происходить на простой земле. Туман скучной недействительности пал на Швамбранию. Швамбранская почва ускользала у меня из-под ног. Но в эту минуту я услышал обидный смех. Я оглянулся. Дина стояла за мной в толпе ребят.

– Ну что? – сказала Дина. – Значит, тебе, выходит, золотая рамочка нужна? Тогда и Покровск в Швамбранию превращается? Эх, ты!

Ребята смеялись. Оська подошел ко мне. Он взял меня за руку. Мы стояли с ним в кругу хохочущих ребят. Смеялся Феоктист Ухорсков. Смеялась Клавдя. Мы с Оськой тоже собирались было принять участие в общем осмеянии страны Большого Зуба, но горячая кровь швамбран ударила нам в голову. Как они смели издеваться, в самом деле?

– Ну, поняли теперь, в чем фокус? – спросила Дина.

Мы молчали.

– Я вам объясню, ребята, – сказала Донна Дина. – Тут виной всему старая пословица: там хорошо, где нас нет. Но вот один известный коммунистический писатель так писал: пролетариату незачем строить себе мир в облаках, потому что он может основать, и основывает, свое царство на земле. И для того у нас пролетарская революция, чтоб было там хорошо, где мы…

В треске аплодисментов я услышал отзвуки гибели развенчанной Швамбрании.

Мы с Оськой, взявшись за руки, гордо вышли из грохочущей комнаты.

– Куда? – закричали ребята. – Обиделись, швам-браны?

– Ничего, ничего, они вернутся, – уверенно сказала Дина. – Эй, кузнечики, послушайте!.. Ничего, они вернутся!.. Они вернутся работать, а не играть.



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.