«БОИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ НА ВСЕХ ФРОНТАХ»
«БОИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ НА ВСЕХ ФРОНТАХ»
Комиссар привязал лошадь к дверной ручке вестибюля. Потом он подтянул сапоги и застучал каблуками по коридору. Коридор был пуст. Все ушли на экстренное собрание. Собрание происходило в большом классе, переделанном в зрительный зал. На сцене за столом глядел председателем и победителем Биндюг. По бокам его сидели Форсунов и старшеклассник Ротмеллер, сын богатого колбасника. Ротмеллер только что кончил говорить, Форсунов смотрел в стол.
Вход в зал охранял патруль троглодитов. «Внучки», избитые, запачканные и почти уже не человекообразные, осаждали дверь. Троглодиты расступились перед комиссаром. За его широкой спиной проскочил Степка Атлантида. Но троглодиты вытащили его обратно в коридор.
– Даю слово комиссару Чубарькову, – провозгласил Биндюг.
– Точка, и ша! – хором крикнул зал.
– Что это за хай? – спросил комиссар.
– Вселенский! – дружно отвечали ему.
– Постойте же, ребята, – сказал комиссар.
– Мы не жеребята! – крикнул зал.
– Товарищи! – сказал комиссар.
– Мы тебе не товарищи! – издевался зал.
– Как же вас изволите величать? – рассердился комиссар.
– Тро-гло-диты! – хором отвечал зал.
– Как? Крокодилы? – сказал комиссар. – Ну, ша! Считаю, уже время кончить… И точка.
– А раньше-то?! – нагло и язвительно спросил зал.
– Что – раньше?! – закричал вдруг Чубарьков, и в голосе его громыхнуло железо. – Что раньше?! Глупая эта присловка. Раньше-то вы перед директором пикнуть не смели, и точка. Стал бы он с вами разговоры разговаривать! Живо бы в кондуит или сыпь на все четыре…
– И точка! – крикнули оттуда, где сидели самые заядлые троглодиты, – И ша! И хватит! Даешь Семена Игнатьевича!
Троглодиты бушевали. Но зычный бас грузчика-волгаря Чубарькова, уже привыкшего к тому же говорить на митингах, нелегко было переорать.
– Удивляюсь, удивляюсь я на вас! – медленно и веско говорил комиссар, и в зале постепенно стихло. – Неужели вы в понятие войти не можете? Ведь вам новое ученье дают. Про одних царей что интересного учить? А в единой трудовой будут весь народ изучать. Откуда вышел, из чего получился и все развитие… А Кириков, который, между прочим, мешочник и спекулянт, чистую ерунду, брехню форменную вам порол. Какая же тьма, когда ученье – это свет? Только свет этот при старом режиме от народа хоронили, чтоб у рабочего да мужика очи не прозрели. А сколько теперь народу учиться пойдет – соображаете? Я вот, скажем, – и Чубарьков застыдился, – я, как только немножко управимся, тоже поеду в Питер учиться. Зачем же вы, товарищи… и эти… крокодилы, позволяете разным всяким вредным людям, которые есть гады, молодые глаза ваши от правды отводить и не даете другим хлопцам из этой самой первобытной тьмы вылазить на свет? Чем они до вас не вышли? Что, у ихних батек пузо меньше?