Глава четвертая

[1] [2]

Глава четвертая

Описание Иерусалима

1. Тройной стеной был обведен город, и только в тех местах, где находились недоступные обрывы, была одна стена. Сам город был расположен на двух противолежащих холмах, разделенных посередине долиной, в которую ниспадали ряды домов с обеих сторон. Тот из двух холмов, на котором находился Верхний город, был выше и имел более плоскую вершину. Вследствие своего укрепленного положения он был назван царем Давидом (отцом Соломона, первого соорудителя храма) крепостью, а нами – Верхним рынком. Второй холм, названный Акрой, на котором стоял Нижний город, был, напротив, покат с обеих сторон. Против него лежал третий холм, ниже Акры, от природы и прежде отделенный от нее широкой впадиной; но Хасмонеи во время своего владычества заполнили эту долину, чтобы связать город с храмом; вместе с тем была снесена часть Акры; высота ее понижена для того, чтобы храм возвышался над нею. Долина, называемая Тиропеоном{15}, о которой мы сказали, что она отделяла Верхний город от Нижнего, простирается от Силоама, каковым мы называем пресный и обильный водой источник. Снаружи оба холма города были [332] окружены глубокими обрывами и вследствие своих крутых спусков нигде с обеих сторон не доступны.

2. Из трех стен древнейшая была труднопобедима вследствие окружавших ее пропастей и возвышавшегося над последними холма, на котором она была построена; но ее природная мощь была значительно возвеличена еще искусственно, так как Давид и Соломон, равно как и последовавшие за ними цари, старались превзойти друг друга в укреплении этой твердыни. Начинаясь на севере у так называемой Гиппиковой башни, она тянулась до Ксиста{16}, примыкала затем к зданию совета и оканчивалась у западной галереи храма. С другой стороны по направлению к западу она, начинаясь у того же пункта, шла к месту, называемому Бетсоном{17} и простиралась до Ессейских ворот, возвращалась затем к югу от Силоамского источника, загибала опять восточнее, к рыбному пруду Соломона, отсюда тянулась до так называемой Офлы{18} и оканчивалась у восточной галереи святилища. Вторая стена начиналась у ворот Генната, принадлежавших еще к первой стене, обнимала северную сторону И доходила только до Антонии. Третья стена начиналась опять у Гиппиковой башни, откуда она тянулась на север от башни Псефины, отсюда, простираясь против гробницы Елены (царицы адиабенской и матери царя Узата), шла через царские пещеры и загибала у угловой башни так называемого Гнафейского{19} памятника; после этого она примыкала к древней стене и оканчивалась в Кидронской долине{20}. Этой третьей стеной Агриппа обвел возникшую новую часть города, остававшуюся прежде совсем незащищенной; ибо вследствие прироста населения город все больше распространялся за стены и после того, как заключили в пределах города северный склон храмового холма, потребовалось идти еще дальше и застроить четвертый холм, называемый Бецетой, лежащий против Антонии и отделенный глубоким рвом, проведенным нарочно с той целью, чтобы нижние сооружения Антонии, сообщавшиеся с холмом, не были так легко доступны и так низко расположены. Высота башен, естественно, выиграла значительно вследствие глубины окопа; эта позже построенная часть города называлась на отечественном языке Бецетой, что на греческом языке означает «Новый город»{21}. А так как жители этой части города нуждались в защите, то отец ныне живущего царя, называвшийся также Агриппой, начал строить вышеназванную стену; но, убоявшись затем, чтобы грандиозность сооружения не возбуждала подозрения императора Клавдия в стремлении к новшеству [333] или отпадению от него, он прекратил постройку, положив ей только основание. И если бы стена была окончена так, как она начата, город сделался бы поистине неприступным: ибо стена была сложена из огромных камней, которые имели по двадцать локтей длины и десять локтей ширины каждый и которые нелегко было бы ни подкопать железными орудиями, ни сдвинуть с места машинами; стена имела десять локтей в ширину, а высота ее, без сомнения, превысила бы значительно ширину, если бы рвение того, который начал сооружение, не наткнулось на препятствия. Впоследствии стена эта, несмотря на напряженные усилия иудеев, была возвышена только до двадцати локтей, получила еще брустверы на два локтя и зубцы трех локтей вышины, так что общая высота достигала двадцати пяти локтей.

3. Над стеной возвышались башни двадцати локтей ширины и двадцати локтей высоты каждая, четырехугольные и, как сама стена, массивные. По прочности сложения и красоте камней они не уступали храмовым сооружениям. На этих двадцатилоктевых массивах находились великолепные покои, а над ними – еще помещения верхнего яруса; для дождевой воды там построено было весьма много цистерн с широкими лестницами, ведущими к каждой в отдельности. Таких башен третья стена имела девяносто; расстояние между каждыми двумя башнями измерялось двумястами локтей. На средней стене были размещены четырнадцать башен, а на древней – шестьдесят. Окружность всего города достигала тридцати трех стадий. Если третья стена сама по себе была достойна удивления, то находившаяся на северо-западном ее углу башня Псефина, против которой расположился лагерем Тит, представляла выдающееся творение искусства. Простираясь вверх на высоту семидесяти локтей, она открывает дальний вид на Аравию и на крайние пределы еврейской земли до самого моря. Она была восьмиугольная. На противоположной ей стороне, на древней стене была сооружена царем Иродом Гиппикова башня, а вблизи последней еще две другие башни, которые по величине, красоте и крепости не имели себе подобных в мире. Ибо изящество этих сооружений было не только делом врожденного царю вкуса к величественному и ревностной его заботы о городе, но и являлось данью чувствам его сердца, так как этими башнями он воздвиг памятники трем любимейшим лицам: своему брату, другу и жене, имена которых он присвоил этим сооружениям. Свою жену он, как мы выше сообщили (1, 22, 5), убил из ревности, двух [334] других он потерял на войне, где они храбро сражались. Гиппикова башня, названная по имени друга, была четырехугольная, двадцати пяти локтей ширины и длины, тридцати локтей высоты и массивно построена; на этом, составленном из глыб массиве, находилось вместилище для дождевой воды двадцати локтей глубины; над ним возвышалось еще двухэтажное жилое здание, вышиною в двадцать пять локтей, разделенное на различного рода покои и увенчанное маленькими двухлоктевыми башенками и трехлоктевыми брустверами, так что общая высота башни достигала восьмидесяти локтей высоты. Вторая башня, названная Иродом по имени его брата Фазаеля{22}, имела по сорок локтей в ширину и длину и столько же в вышину и была вся массивная. Наверху ее опоясывал кругом балкон вышиной в десять локтей, защищенный брустверами и выступами; в середине этого балкона возвышалась другая башня, помещавшая в себе великолепные покои, снабженные даже баней, так что вся башня совершенно походила на царский замок. Ее вершина была еще роскошнее предыдущей и украшена башенками и зубцами. В общем она имела около девяноста локтей высоты. По внешнему виду она была похожа на Фаросский маяк, что перед Александрией, но значительно превосходила его объемом. В то время в ней укрепился Симон, сделав ее главным пунктом своей власти. Третья башня Мариамма (по имени царицы) имела массивное основание в двадцать локтей вышины, двадцать локтей ширины и столько же длины; жилые помещения наверху были устроены еще великолепнее и разнообразнее, чем в предыдущих башнях, ибо царь считал приличествующим здание, названное по имени женщины, больше разукрасить, чем те, которые носили имена мужчин; зато последние были, наоборот, сильнее женской башни. Высота этой башни достигала пятидесяти пяти локтей.

4. Величина этих трех башен, как ни была она значительна сама по себе, казалась еще большей благодаря их местоположению; ибо древняя стена, на которой они стояли, сама же была построена на высоком холме и, подобно вершине горы, подымалась на вышину тридцати локтей, а потому башни, находившиеся на ней, выигрывали в вышине. Поразительна была также величина камней, употребленных для башен, ибо последние были построены не из простых камней или обломков скал, которые люди могли бы нести, а из обтесанных белых мраморных глыб, из которых каждая измерялась двадцатью локтями длины, десятью локтями ширины и пятью – толщины; и так тщательно они были [335] соединены между собой, что каждая башня казалась выросшей из земли одной скалистой массой, из которой уже впоследствии рука мастера вырезала формы и углы – так незаметны были швы сооружения. К этим стоявшим на севере башням примыкал изнутри превосходивший всякое описание царский дворец, в котором великолепие и убранство были доведены до высшего совершенства. Он был окружен обводной стеной в тридцать локтей высоты, носившей на одинаковых расстояниях богато украшенные башни, и помещал в себе громадные столовые с ложами для сотен гостей; неисчислима была разновидность употребленных в этом здании камней, ибо самые редкие породы были доставлены сюда массами из всех стран; достойны удивления потолки комнат по длине балок и великолепию убранства. В нем находилось несметное число разнообразной формы покоев, и все они были вполне обставлены; большая часть комнатной утвари была из серебра и золота. Много было перекрещивавшихся между собой кругообразных галерей, украшенных разнообразными колоннами, открытые их места утопали в зелени. Здесь виднелись разнородные парки с прорезывавшими их длинными аллеями для гулянья, а вблизи их глубокие водовместилища и местами цистерны, изобиловавшие художественными изделиями из меди, через которые протекала вода. Кругом этих искусственных источников находились многочисленные башенки для прирученных диких голубей. Однако нет возможности описать но достоинству этот дворец; мучительно только воспоминание об опустошении, произведенном здесь разбойничьей рукой; ибо не римляне сожгли все это, а, как выше было рассказано, внутренние враги сделали это в начале восстания: в замке Антония впервые вспыхнул огонь, затем он охватил дворец и уничтожил также верхние постройки трех башен.
[1] [2]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.